МАЛОЕ ПРЕКРАСНО Экономика, в которой люди имеют значение

На попытки рассуждать о наличии сырой нефти в долгосрочной перспективе бросил тень тот факт, что 30-50 лет назад кто-то предсказал, что нефть совсем скоро должна иссякнуть, но, смотрите-ка, не иссякла. Удивительно, сколь многие люди воображают, будто, указав на чьи-то давние ошибки в предсказаниях, они каким-то образом доказывают, что нефть не иссякнет никогда, как бы стремительно не росла ее ежегодная добыча. Когда речь заходит о будущем энергоснабжении, равно как и об атомной энергии, многие умудряются занимать позицию бескрайнего оптимизма, совершенно невосприимчивого к доводам рассудка.

Я предпочитаю основываться на информации, исходящей от самих нефтяников. Они не говорят, что нефть иссякнет в скором времени. Наоборот, они утверждают, что большая часть нефти к сегодняшнему дню еще не обнаружена, и что во всем мире запасы нефти, издержки освоения которых не слишком велики, вполне могут , составлять что-то порядка 200 миллиардов тонн, то есть примерно в 200 раз больше текущей ежегодной мировой добычи. Мы знаем, что так называемые доказанные запасы нефти составляют в настоящее время около 40 миллиардов тонн. Разумеется, мы не станем впадать в элементарное заблуждение и думать, будто это вся нефть, какая только есть. Наоборот, мы с радостью готовы поверить, что в ближайшие несколько десятилетий будут открыты почти невообразимые дополнительные 160 миллиардов тонн нефтяных запасов. Почему почти невообразимые? Потому что, например, недавнее впечатляющее открытие крупных нефтяных залежей в Сахаре (которое заставило многих поверить, будто будущие перспективы нефтедобычи коренным образом изменились) едва ли хоть как-то повлияло бы на эту цифру. По сегодняшним оценкам экспертов, нефтяные месторождения Сахары могут в конечном счете принести до миллиарда тонн нефти. Впечатляющая цифра, если сравнить с ежегодным нефтяным потреблением, скажем, Франции, но совсем незначительная, если смотреть на нее как на долю от тех 160 миллиардов тонн, которые, как предполагается, будут открыты в обозримом будущем. Вот почему я сказал «почти невообразимые»: потому, что и вправду трудно вообразить 160 открытий, подобных открытию сахарской нефти. И тем не менее давайте предположим, что они могут (и будут) иметь место.

Таким образом, дело выглядит так, будто доказанных запасов нефти должно хватить на 40 лет, а всех запасов — на 200 лет, если, конечно, сохранится текущий уровень ее потребления. Но, к сожалению, уровень потребления не стоит на месте, а уже много лет растет на 6-7% в год[63]. Действительно, если бы этот рост остановился прямо сейчас, то о замене угля нефтью не могло быть и речи, и, похоже, все совершенно уверены в том, что потребление нефти — в мировом масштабе — будет расти прежними темпами. Индустриализация продолжает завоевывать мир, и основное топливо в ее локомотиве — это нефть. Неужели кто-то полагает, что этот процесс внезапно прекратится? Если нет, то, может быть, стоит потратить немного времени и посчитать, чисто арифметически, как долго он сможет продолжаться.

То, что я предлагаю, — не прогноз, а попросту пробный расчет или, как сказали бы инженеры, анализ выполнимости. Рост на 7% в год означает удвоение в течение десяти лет. Таким образом, в 1970 году мировое потребление нефти может составить 2 миллиарда тонн в год. [На самом деле, оно достигло 2,3 миллиарда тонн.] За десятилетие было бы добыто приблизительно 15 миллиардов тонн. Чтобы величина доказанных запасов сохранилась на уровне 40 миллиардов тонн, за это время нужно было бы доказать около 15 миллиардов тонн новых запасов нефти. Поскольку ежегодная добыча к этому времени удвоилась бы, общая величина доказанных запасов превзошла бы ее не в 40 раз, как сейчас, а только в 20. Нет ничего абсурдного или невозможного в подобном развитии событий. Но 10 лет — это очень короткий срок, когда речь идет о проблемах топливного снабжения. Поэтому давайте посмотрим еще на десятилетие вперед, в 1980 год. Если бы потребление нефти продолжило расти приблизительно на 7% ежегодно, то в 1980 году оно выросло бы примерно до 4 миллиардов тонн в год[64]. Общая добыча за второе десятилетие составила бы приблизительно 30 миллиардов тонн. Если бы мы хотели поддерживать объем доказанных запасов на уровне, дающем двадцатилетнюю «фору» (а немногие захотели бы делать большие вложения, не видя возможности получать отдачу от них в течение хотя бы 20 лет), то недостаточно было бы просто восполнить добычу 30 миллиардов тонн нефти. Нужно было бы к 1980 году иметь доказанные запасы нефти 80 миллиардов тонн (20 раз по 4 миллиарда). Таким образом, за второе десятилетие нужно было бы открыть не менее 70 миллиардов тонн новых запасов. Полагаю, уже эта цифра выглядит довольно-таки фантастической. Вдобавок, к этому времени мы уже израсходовали бы около 45 миллиардов из нашего изначального общего запаса в 200 миллиардов тонн. Оставшиеся 155 миллиардов тонн позволили бы поддерживать потребление нефти на уровне 1980 года в течение менее 40 лет. Не нужно дальнейших арифметических выкладок, чтобы понять, что после 1980 года продолжение быстрого роста стало бы фактически невозможным.

Итак, результаты нашего «анализа выполнимости» таковы: если оценки общих запасов нефти, опубликованные ведущими геологами-нефтяниками, хоть как-то соответствуют действительности, то нет сомнений, что в течение ближайших десяти лет нефтяная промышленность сможет поддерживать нынешний уровень роста; ее способность расти теми же темпами 20 лет вызывает серьезные сомнения; и почти наверняка она не сможет продолжать быстрый рост после 1980 года. В этот год или в один из ближайших мировое потребление топлива было бы выше, чем когда-либо прежде, и доказанные запасы нефти в абсолютном значении также достигли бы рекордных значений. Никто не говорит, что мировые нефтяные ресурсы подошли бы к концу, но к концу подошел бы рост нефтедобычи. Любопытно, что это уже произошло в США с природным газом. Его добыча достигла исторического пика, но соотношение текущей добычи и оставшихся запасов таково, что ее дальнейший рост может оказаться невозможным[65].

Что касается Британии — высоко индустриализованной страны с высоким уровнем потребления нефти, но без внутренних источников снабжения — нефтяной кризис настанет в ней, не когда вся мировая нефть иссякнет, но когда мировое нефтяное снабжение перестанет расти. Если это произойдет примерно через 20 лет (как это было в наших пробных расчетах), когда индустриализация завоюет весь земной шар и в слаборазвитых странах проснется вкус к высокому уровню жизни, хотя и будет сохраняться тяжелейшая бедность, то что же еще станет результатом всего этого, как не напряженная, даже ожесточенная, борьба за нефтяное снабжение, борьба, в которой любая страна с большими потребностями и незначительными внутренними источниками снабжения окажется в очень слабом положении.

Если хотите, можете преобразовать пробный расчет, изменив базовые предпосылки пусть даже на 50%: вы увидите, что результаты не станут существенно иными. Если вам по душе крайний оптимизм, можете считать вполне вероятным, что точка максимального роста будет достигнута не к 1980 году, а несколькими годами позже. Какое это имеет значение? Мы или наши дети будем всего на несколько лет старше.

Все это означает, что National Coal Board, этому попечителю национальных угольных запасов, выпала важнейшая задача и величайшая ответственность — обеспечить щедрое предложение угля, когда грянет всемирная борьба за нефть. Но это будет невозможно, если компания допустит, чтобы угольная промышленность или существенная ее часть была ликвидирована из-за того, что нефть в силу всевозможных временных причин стала дешевой и доступной в изобилии...

В каком положении окажется уголь, скажем, в 1980 году? Все указывает на то, что спрос на уголь в этой стране будет выше, чем сейчас. Нефти все еще будет очень много, но необязательно достаточно для удовлетворения всех потребностей. Возможно, будет идти всемирная борьба за нефть, отражением которой, вероятно, станет чрезвычайный рост ее цен. Все мы должны надеяться, что National Coal Board сумеет в целости и сохранности провести свою промышленность сквозь предстоящие тяжелые годы и сохранит, насколько это возможно, способность добывать около 200 миллионов тонн угля в год. Даже если временами может казаться, что меньше угля и больше импортной нефти будет дешевле или удобнее для определенных лиц или для экономики в целом, национальную топливную политику должна определять долгосрочная перспектива. И эту долгосрочную перспективу нужно оценивать в свете таких всемирных тенденций, как индустриализация и рост населения. Показатели говорят, что к 1980 году у нас мировое население будет, по меньшей мере, на треть больше нынешнего, уровень промышленного производства — в два с половиной раза выше, чем сегодня, а использование топлива вырастет более чем вдвое. Чтобы позволить двукратное увеличение совокупного потребления топлива, будет необходимо увеличить добычу нефти вчетверо; удвоить получение гидроэлектроэнергии; сохранить добычу природного газа хотя бы на нынешнем уровне; добиться существенного вклада со стороны ядерной энергетики (хотя он все равно будет скромным) и добывать угля приблизительно на 20% больше, чем сейчас: Разумеется, за следующие 20 лет произойдет много событий, которые мы не можем предвидеть сегодня. Какие-то из них могут привести к увеличению потребности в угле, а какие-то — к снижению. Нельзя основывать принятие решений на непредвиденном или на том, чего предвидеть нельзя. Если наше сегодняшнее решение будет основано на том, что можно предвидеть сегодня, то это будет решение сохранить угольную промышленность, а не ликвидировать ее.. ,[66]