Малороссийская проза

Соседка. Живого схватили. Да еще как? Из самой Москвы проявился один полковой офицер да пошел против него с солдатами; вот и сошлись, начали биться… бились, бились, бились, бились; то-то уже бились!.. Как видит Гаркуша, что не сила, превратился в ястреба и полетел… а офицер себе – молодой, да великую силу знает! – превратился в орла и сбил его назад. Гаркуша стал собакою, а офицер волком, и загрызлись между собою. Гаркуша видит, что плохо ему, стал мышью, вот чтоб ловче уйти в лесу, а офицер себе стал кошкою, за ним, за ним… и поймал его. Это было в виду всех солдат. Кум Демьян все это мне рассказывал.

Женщина. Когда б хорошенько стерегли его! а то чтоб не стал невидимкою, как он часто делал.

Соседка. Не в такие руки попал. Видишь ли, вон везут его, закованного и по рукам, и по ногам; за шею к колодке прикован и еще привязан к телеге…

Когда заковывали Гаркушу и Товпыгу особо, то Гаркуша сказал: «Как ни жалка смерть моего Довбни, но завидую ему! Он избежал посмеяния от злой городничихи. А мне эта участь предстоит!» – и, скрежеща зубами, тряс цепями в ярости.

По снятии допросов Гаркуша заключен был в тюрьму, и караул приставлен уже не из обывателей, а из военной команды, поймавшей его.

Городничий с военным офицером и другими членами, устроивши все, пришли в дом. Городничиха долго не выходила из комнаты, где была запершись с кем-то. Наконец вышла, а бывший у нее прокрадывался под окнами.

Выходя к гостям, городничиха говорила сама с собою: «Мало и запросил, бестианский сын! Половину! Я тебе дам половину! Счастье мое, что попался мне в руки». Вошедши же напала на мужа с криком:

– Чего вы смотрите? Вон крадется тот жид, что содержался за делание фальшивых ассигнаций и ушел от нас. Неужели его не схватите?

– Где он, где? – закричал городничий и прочие, бросаясь к окну.

– Он, он, точно он! Ловите его, ловите!

И не ожидавший ничего худого, а еще надеявшийся на получение чего-либо, жид тут же был пойман…

– Смотрите, не участвовал ли он с Гаркушею? Не вместе ли с ним разбойничал? Не сводите их вместе, а издали покажите Гаркуше, что он скажет?

Жида закованного и, по приказанию городничихи, с завязанным ртом подвели к окну тюрьмы, где содержался Гаркуша.

– Гаркуша! Знаешь ли ты этого жида? – спросили его.

Гаркуша выглянул, изменился в лице, цепи на нем страшно загремели, и он заревел:

– Иуда!.. предатель!.. Довбня…

Жида поспешили увести и, написав к прежнему его обвинению в делании ассигнаций, что он ушел из тюрьмы и пристал к Гаркуше, не замедлили осудить к должному наказанию.

При поимке Гаркуши и шайки его найдена у каждого из них значительная сумма, а у Гаркуши были еще жемчуг и другие ценные вещи. Все это описали и, обратив внимание на явку городничихи, поданную после первого посещения Гаркуши о забранных у нее вещах, по мере показанных цен вещам, уплатили ей все сполна. Об отнятых же возах с солью и прочей принадлежностью умолчано и по бумагам о том нигде не значилось.

Вскоре после того, когда известилось начальство о управлении городничего и наряжено было следствие, он умер скоропостижно.

Когда объявили Гаркуше решительный о нем судебный приговор, он, поклонясь присутствующим, сказал: «Справедливо. При всем учении моем я ложно понял вещи, а пред законом и в том уже преступник, что принялся действовать самовластно. Участь мою еще прежде вас истина изрекла устами юноши».

Примечания Л. Г. Фризмана [346]

«Солдатский портрет»

Впервые напечатана на украинском языке в альманахе «Утренняя звезда», (кн. 2, Харьков, 1833, с. 9—43) с подписью «Грыцько Основьяненко» и подзаголовком «Побрехенька». Существенно доработанный вариант – в МП-1, с. 1—60. Первая редакция перепечатана в «Зібранні творів у семи томах» (т. 3, с. 417–429). Автограф неизвестен, как и точное время создания повести. Поскольку написанная в качестве предисловия к ней «Супліка до пана іздателя» датирована 5 июля 1833 года, следует думать, что сама вещь была создана несколько раньше. Цензурное разрешение М. Каченовского дано 1 декабря 1833 года.

На русском языке опубликована впервые в переводе В. И. Даля под его псевдонимом «В. Луганский» в журнале «Современник» (1837, т. VII, с. 108–138).

Как известно, хотя Квитка писал, что его повесть «прекрасно передана» Далем, у него была и неудовлетворенность некоторыми его «выражениями», что побудило писателя перевести ее самому и опубликовать в третьем томе альманаха «Сказка за сказкой» (СПб., 1842, с. 5—32) собственный перевод «Солдатского портрета». Этот перевод и воспроизведен в данном издании.

«Маруся»