Мальтийские игры, или Печальная симфония в си миноре

Она забыла самый трагический эпизод. Вернее, он вытиснился из ее сознания. Я разговаривал с психологами, такое случается очень часто. У Инги была амнезия. Кажется, диссоциативная амнезии. В этих случаях человек забывает только события, произошедшие в течение ограниченного периода времени, который почти всегда начинается с какого-то очень неприятного случая. Как правило, это сильный стресс. Инга толкнула Клер в пропасть, – Стивен сжал руки в замке, помолчал, – добежала до порта, села на паром и уехала на Мальту. В порту взяла такси, приехала в отель и легла спать. А проснувшись через несколько часов, не смогла припомнить ни одно из событий этого мучительного утра. Ни как она добиралась на такси до Буджиббы, а потом на катере до Гозо (я нашел и таксиста, и хозяина судна), ни как добиралась до подземных сооружений, ни встречу с Клер. И, конечно, она забыла, как совершила преступление.

Она помнила, что случилось до этой драмы: прогулку вдоль набережной ранним утром, размолвку с Игорем и все. Она помнила день накануне, все, что было после сна, но промежуток в несколько часов начисто выпал из ее памяти. Забытый период психологи называют амнестическим эпизодом. Я не силен в психологии, может, есть какие-то другие названия и интерпретации. Но факт остается фактом. Знаешь, с ней на Мальте происходили странные вещи. Можно назвать их мистическими. Видения вблизи древних храмов… Она вела записи. Это во многом помогло мне.

Стивен поднялся, плеснул себе виски: совсем немного, как в прошлый раз, на донышке. А Стас воспользовался перерывом и спросил:

– Но амнезия – это болезнь. Если Инга была больна, как можно ее наказывать? Она ведь не отдавала себе отчет, что делала…

– Ты не понял. В тот момент она не была больна. Она знала, что делала. Амнезия наступила потом. Конечно, можно говорить о состоянии аффекта, о том, что ревность затуманила мозги. Но как она могла довести себя до такого состояния, чтобы из-за ревности (причем, это ведь были только ее домыслы!) пойти на преступление?! Это ничуть не оправдывает ее, а, наоборот, утяжеляет ее вину. Я ведь тоже поначалу не знал, как мне быть, понимал, что нельзя судить больного человека, который даже не догадывается, какое страшное преступление совершил… Я пытался вернуть ей память: намеками, придуманными историями, в которых была похожая ситуация, даже таблетками. Ничего не получалось. Она не хотела вспоминать! Я консультировался с врачами, как быть в такой ситуации. Мне объяснили: можно оставить все как есть, если это не мешает жить. Но если человек сам стремится вспомнить забытую информацию, нужно поместить его в ситуацию, близкую той, что предшествовала амнезии, воссоздать похожую обстановку. Это не дает стопроцентной гарантии, что забытый эпизод выплывет из подсознания, но попробовать можно.

Он отхлебнул виски, помолчал.

– Амнезия не мешала Инге жить, ей не нужно было восстанавливать память. Это нужно было мне. И тогда я начал сочинять симфонию…

– Какую симфонию?

– Печальную… В си миноре… – Стивен отпил глоток виски, задержал во рту. А Стас разнервничался: он перестал понимать, о чем тот говорит. – Но это слишком личное. Я скажу по-другому: когда я понял, что ничего не добьюсь от нее, лишь испорчу отношения, я придумал этот спектакль. Сложность была только в том, что мне приходилось часто уезжать. Говорить, что еду в Латвию, а на самом деле улетал на Мальту. Вместо Брюсселя или Парижа приезжал на Гозо. А ведь приходилось еще бывать в Америке. Там Тим, он скучал. И я по нему скучал.

И, наконец, когда у меня все было готово, вас – тебя и Ингу – отправили в командировку на Мальту. Я вылетел следом. Жил на яхте. А последние два дня – в маленькой гостинице на Гозо. Следил за всем, что происходит. Надеялся, что она вспомнит до того, как… – Стивен искал слова, – как придет на место трагедии. Я думал, что Дорес или Симона (девушка, похожая на Клер, которую вы видели на лестнице) как-то разблокируют ее память. Но, видимо, то потрясение, которое она пережила, та психологическая ситуация были настолько сильными, а внутренний конфликт настолько мощным, что память не возвращалась.

И только на Гозо она начала вспоминать. Инга сама нашла пещеру. Очевидно, какие-то кусочки мозаики начали складываться уже тогда, когда она направлялась к месту трагедии. Но и там – внутри этого подземного жилища – она не до конца понимала, почему.

Я ждал. И уловил тот момент, когда она вспомнила. Так чаще всего и бывает: память возвращается в один миг. Она вспомнила, что сделала! Я понял это. Она вспомнила, что… – Стивен снова искал слово, казалось, он не мог найти определения тому поступку, который совершила Инга, – что… погубила не только Клер, но и Игоря. А ведь он пытался спасти Клер, хоть как-то исправить ее – Ингину – вину! Но, к сожалению, сам погиб. Роковая случайность. Землетрясение. Колебания земли повредили страховочный трос и обрушили часть стены.