Мальтийский рейд

Голова Андрея потяжелела, веки набухли и закрылись, давая отдых усталым глазам. Мальчик провалился в туманный мир сновидений буквально за несколько секунд. Сон не принес облегчения: за ним по пятам гнался какой-то кошмар и не давал сосредоточиться на приятном воспоминании о морской круизе. В его сне было темно и сыро. Гулкое эхо гуляло по холодному и старому подземелью, в котором когда-то хранились мешки со снедью. Он видел странного сгорбленного старика в длинной заштопанной рясе, который гремя ключами, шел по этому коридору и нес старый чан с неизвестным составом. Нос мальчика учуял запах старого тела и чеснока. Старик приблизился и стал стучать ключами по этому чану. Звук забивался под черепную коробку Андрея и продолжал его уничтожать, заставляя не спать. Андрей обхватил ладонями виски и надавил пальцами на болевые точки. Глаза моментально открылись и он увидел сморщенное лицо старика, от которого пахло чесноком, прямо перед собой. Голова его дернулась и жесткое соприкосновение с поверхностью стены убедило мальчика, что это не сон.

Кэн ай хелп ю? — старческое покашливание приглушило вопрос и Андрей просто угадал его по движению губ.

Нет, спасибо! — пробормотал он на русском, стараясь отодвинуться от старика. — Ноу проблем! Ол райт! — Мысли Андрея путались и он не мог сразу вспомнить порядок подстановки артиклей в предложения с глаголами настоящего времени.

Ты русский, не так ли? — старик явно не собирался отставать от паренька, поэтому задал вопрос на его языке.

А как вы узнали? — опешил ребенок, забыв о том, что вопрос прозвучал на русском языке.

Мои родители тоже, — прошамкал незнакомец, покачав головой. Старик носил вставные челюсти, которые иногда ему надоедали и непослушный язык, словно в насмешку, выкидывал фортели с неправильными согласными.

Старик Пафа, которому дали при рождении имя Пафнутий, жил на Мальте достаточно долго. Его глаза увидели лазурный берег Средиземного моря еще семьдесят лет назад. Его родители уехали из России лет девяносто назад и стали жить возле моря. Отец увлекался теософией и часто уходил из дому вместе с миссионерами. Его матушка, доброй души человек, любила помогать больным и часто пропадала в госпитале при женском монастыре. Матушка была мастерицей на все руки и умудрялась не только обхаживать больных, но и воспитывать четырех детей. Благо, монахини ценили ее за доброту и знания, поэтому помогали с одеждой и питанием.

Пришло время и детей взяли на обучение монахи. В церковно-приходской школе Пафа слыл самым шкодным и неуемным в безобразиях и шалостях пареньком. К неудовольствию священников он терпеть не мог богословие с теософией и все время сочинял частушки на библейские темы. Мальчик с раннего детства слышал споры отца с гостями о святом духе, божественном промысле и о многом другом, поэтому ему больше нравились занятия по медицине и небесным наукам.

Учителя-монахи не осуждали его за это, поскольку жили они на суровой земле и зависели не только от слова Господа, но и от направления ветров, которые обрушивали на остров тонны соленой воды во время осенних штормов.

Пафа подрос, стал самостоятельно выходить в море на божий промысел по добыче пищи, но и не забывал свою матушку, к которой постоянно наведывался. Так прошло целых пятнадцать лет. Пафа из желторотого детеныша превратился в хорошего морехода и не менее проворного медбрата. Конечно, ему не доверяли серьезных больных, но роды принять он мог не хуже сестер-монахинь, даже если при этом он был на утлом суденышке в предрассветный час посреди Большой Гавани.

Пафа обожал приключения и не любил долго сидеть на одном месте. Он любил заплывать в дальние гавани, спускаться под воду в поисках интересных вещей и благодаря этому знал почти все языки, на котором говорили рыцари Ордена. Матушка его радовалась таким способностям и вела с ним занятия по русскому языку и украинской мове, дабы сынок не забывал о своих корнях.

— Как вы узнали, что мы из России? — переспросил мальчик, испуганно глядя в лицо старику.

— Твои часы мне сказали, — хрипло рассмеялся Пафнутий. — Во время войны я видел такие часы у солдат, да и сам носил их достаточно долго. Мне их подарил один летчик в Берлине. Да ты не боись, внучок, мои родители действительно уехали из России-матушки девяносто лет назад и осели здесь у теплого моря. Конечно, годы мои уже не те, да и зубы нет, нет — да и потеряются, но русский язык я знаю пока хорошо.

— Мы немного заблудились! — Глаза Андрея настороженно смотрели из-под сбившейся в комок челки на старика. — Мои друзья устали и решили передохнуть. Нам надо выйти из форта. Ведь мы все еще на территории форта Святого Эльма, не так ли?

— Да, внучок, вы все еще на территории форта, — голова старика снова пришла в движение. — Наверное, твой домашний дикобраз сбежал и вы его пошли искать?

Да, — Андрей сглотнул комок в горле. Он солгал, потому что не знал, может ли он доверять этому старому человеку. Вдруг на самом деле он его враг?

— И сбежал он от вас вчера вечером? — старик подводил мальчика под утвердительный ответ.