Мальвина (СИ)

Я еще не вижу ее, но уже знаю, что с этим противником будет скучно. Так и есть: рядом с Лесорубом вырастает Стерва: губы в алой помаде, феерическая прическа, в носу колечко пирсинга, а на открытой части руки половина рожи Чеширского кота. Я хорошо знаю такой сорт женщин: наверняка работает в модном салоне красоты, зарабатывает не то, чтобы много, но имеет пару постоянных клиенток. И считает, что офигенно сексуальна, хоть даже в окурке огонька больше, чем в ней. Нет, она в общем ничего, но я, кажется, совершенно увлечен Мальвиной. Блажь? Да хоть тысячу раз, но мне приятно ощущать, как строптивица возится в моих объятиях, но лишь сильнее в них тонет.

— Чем тебе Цезарь не угодил? — вежливо интересуюсь я.

— Банально.

Стерва достает зажигалку, вытряхивает из пачки тонкую коричневую сигарету и закуривает. Нас окутывает сладковатый дымок с привкусом ментола, и я выразительно отмахиваю сизое облачко от носа Мальвины. Ей еще наследников мне рожать, нечего травиться. Стерва высмеивает мою заботу коротким «ха», а Смерть снова «блюет».

— Что-то я не понял.

Да сколько же их тут?! Сразу двое ребят окружают меня с двух сторон. Тоже переростки, но явно младше Лесоруба. Не близнецы, хоть очень похожи, наверняка погодки. Того, что с прилизанными волосами и в очках, мысленно называю Ботаником, а второго, его полную противоположность — Рокером. И он в принципе выглядит самым нормальным из всех, если бы не полуперчатка на левой руке, вся утыканная металлическими шипами.

— Ты ей ребенка сделал? — уныло спрашивает Ботаник, а Рокер хрустит перчаткой в ожидании моего ответа.

Плохо, что мы с Мальвиной не успели ни о чем договориться, и вдвойне плохо, что все это из-за ее вредности. По заднице получит однозначно, и меня даже совесть не замучит, потому что это будет исключительно воспитательно-профилактическая мера.

Так что ничего удивительного, что мы с Машей в унисон говорим:

— Да! — я.

— Нет! — она.

Вот не люблю театральность, но пауза прямо требует какой-нибудь престижной кинонаграды. И появление главы семейства становится карамельной вишенкой на торте. Знаете, почему? Потому что он с монтировкой.

Глава шестая: Маша

Папа у меня хороший человек, но папа и терпение — это антонимы. И в тот момент, когда он появляется на поле боя, я почти уверена, что монтировка в его руке и есть то самое пресловутое ружье, которое к концу сценки обязательно выстрелит. Догадайтесь с трех раз в кого. Легкая задача, правда же?

Но в этот момент мне прямо хочется нажать на несуществующую кнопку быстрой перемотки вперед, чтобы насладиться предпоказом. Я не кровожадная, честно, но Влад заслужил, чтобы ему врезали. Хорошенько, до звездочек в глазах.

Какая еще беременность?! Он вообще в своем уме?

— Маша очень стесняется и переживает по этому поводу, — щебечет муженек и как бы невзначай заталкивает мое лицо себе под подмышку.

Как вы понимаете, меня лишили права голоса. Но к счастью не лишили рук и ног, поэтому я улучаю момент и взбираюсь двумя ногами ему на туфлю. После Егора на его обуви места живого не осталось, но я злорадствую, потому что как минимум оттопчу Владу пальцы. И его судорожный вздох, когда я начинаю качаться на пятке прямо по мизинцу, пусть и небольшое, но утешение.

— Под вишней? — почесывая бороду, спрашивает отца Максим. Он самый старший среди нас, родной сын моих родителей. Но надрать уши моим обидчикам — наименьшее из его обязательной программы под названием «Заступись за младшеньких».

— Удобрял на прошлой неделе, — мотает головой отец. И он совершенно не случайно даже не попытался познакомиться с Владом.

— Может, сожжем? — с восторженным блеском в глазах предлагает Ксю. Она у нас готка, причем, по ее же словам, «трушная, а не как вот те вот, которые оградки целуют». — Или принесем в жертву.

— Да в малинник его, — отмахивается Артем. Он — мой кумир. Правда. Гитарист у одного популярного рок-певца. Редкий гость в нашем доме, потому что уже несколько лет, как мотается по гастролям, и сегодня его бы тоже не было, если бы удачно не совпал график концертов. — Никто и не заметит.

Сейчас самое время все это прекратить, пока моя семья не перешла от слов к делу — и во мне теплится надежда, что Влад одумается, признается в глупой шутке и, отведя меня в укромный уголок, согласится на развод по-быстрому. Но у моего мужа напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, потому что он как ни в чем не бывало с искренним любопытством интересуется:

— А кого хороним? Копаю я не очень, сразу говорю.

Стелла снова издает своё фирменное «ха!». Еще у нее есть «епрст!» и «божечки-кошечки!» — и, если ситуация будет развиваться в том же духе, до них тоже дойдет очередь. Кстати, она никакая не Стелла, а Света, но какой-то гуру третьим глазом высмотрел ее настоящее духовное имя, и с тех пор на другое она принципиально не откликается.

— Я предлагаю выпить! — говорит моя совершенно не пьющая мама и забирает монтировку у опешившего отца. — А потом поговорим.