Малые войны

Поклон глубокий от меня вам, доблестные офицеры и молодцы-юнаки тырновцы, софийцы и артиллеристы!

Гечкенлийские могилы покроются памятниками, которые возвестят на вечные времена о вашем боевом порыве и ничем неудержимом напоре на врага в этот день!

Начальник дивизии генерал Тошев»

В первый день боя под Лозенградом, 9 октября, турки были выбиты из передовых позиций, а на другой день, 10 октября, болгарские войска, под проливным дождем, повели решительное наступление по всей линии.

Решающим моментом этого боя был обход правого фланга турецких войск, у с. Кайвы, где одна из болгарских дивизий, достигшая этой местности уже к ночи, произвела среди турок полную панику. Бывшие здесь редифные турецкие войска бросились в город...

Произошло ничто ужасное: эти беглецы увлекли за собой и остальные войска, началось поголовное бегство. Турецкие войска кинулись, бежать, по направлению к Люле-Бургасу и Бунар-Гиссару, бросив на произвол судьбы форты, батареи, пушки и обозы...

Махмуд-Мухтар-паша не пытался даже водворить порядок и один из первых покинул Лозенград с поездом железной дороги, отходившим на Баба-Эски.

11 октября утром болгарские войска заняли Лозенград.

Инструктор турецких войск прусский генерал фон-дер-Гольц, накануне объявления войны, гордо заявил:

— Для овладения Лозенградом потребуется три месяца времени и армия, трижды превышающая болгарскую, как по численности, так и по качеству.

Радко Дмитриев доказал, что Лозенград можно было взять не в три месяца, а в три дня, при самых ничтожных потерях (300 убитых, 450 раненых).

В заключение описания Лозенградской операции скажем несколько слов о том, что дала болгарам эта победа:

1) Успех первого боя с позорно бежавшими турками необычайно поднял дух болгарской армии.

2) План действий противника был нарушен: о вторжении турецких войск на территорию Болгарии не могло быть и речи.

3) Поражение под Лозенградом внесло полную дезорганизацию в турецкую армию.

4) Болгары захватили бесчисленные трофеи: более 100 орудий, до 200 зарядных ящиков, тысячи винтовок и т. д.

5) Захват неповрежденной станции железнодорожной линии Лозенград — Баба-Эски — Люле-Бургас — Чаталджа, с полным техническим оборудованием, пятью паровозами, 200 вагонами и складами угля, имел огромное стратегическое значение, облегчая дальнейшие действия болгарских операций.

6) Военная добыча, доставшаяся болгарам въ Лозенграде, оказалась колоссальной: склады были переполнены провиантом и фуражом, мундирно-амуничные вещи оказались в таком количестве, что вновь сформированная болгарская дивизия могла быть с избытком снабжена турецкими шинелями и сапогами.

Успех был так велик, что у многих могла закружиться голова... Она и закружилась,—прежде всего в Старой Загоре, в главной квартире болгарской армии...

Вот какую речь произнес старо-загорский митрополит Мефодий на торжественном молебствии по случаю взятия Лозенграда, обращаясь к царю Фердинанду:

— «Господу угодно было благословить христолюбивое воинство блестящей победой.

Шесть дней войны истекли — и наши доблестные войска разбили нечестивых агарян.

Пал Лозенград, и совершилось, казалось, невозможное даже для величайших героев!

С такими достойными сынами родины, царь, ты, можешь, твердо уповая на Бога, довершить великое дело освобождения зарубежных братьев.

И да нарекут тебя царем-освободителем, и с Божией милостью — императором Великой Целокупной Болгарии!».

После этого молебна у русского военного корреспондента Н. П. Мамонтова произошел следующий необыкновенно характерный разговор с одним болгарским полковником:

— «Скажите, полковник,—спросил г. Мамонтов,—слова митрополита Мефодия об «императоре» сказаны под влиянием минуты, или они отражают собою настроение «в сферах»?

— Никто, пока, еще и не помышляет об «империи» Болгарской. Быть может, у некоторых энтузиастов и появилась такая идея, — но она весьма преждевременна. Надо раньше разбить козни враждебной нам европейской дипломатии и создать объединенную Болгарию, затем поработать еще добрый десяток лет,—а тогда будет видно, какую роль призвана играть Болгария на Балканах,

—Роль Пруссии в Германском союзе?

— Давай Бог, чтобы так,—крепко пожал мою руку полковник»...

В то время, когда болгарский народ, веря в слова манифеста царя Фердинанда, геройски умирал за «свободу своих братьев в Македонии»— в «сферах» уже в самом начали войны мечтали вовсе не о свободе македонцев, а о «Болгарской империи», о первенстве Болгарии на Балканском полуострове.

Это были опасные симптомы болезни, охватившей «сферы» Болгарии,—болезни, именуемой ,,манией величия»...

Прежде чем перейти к дальнейшим действиям первой и третьей армии, следует сказать несколько слов о том положении, которое заняла вторая болгарская армия генерала Иванова.

Авангардом этой армии уже 6 октября был занят укрепленный пункт Курт-кале (Волчья крепость), запиравший перевал из долины р. Марицы в долину р. Арды.