Малый дом в Оллингтоне. Том 1

Так как, по моему мнению, в подобном случае нельзя было терять ни минуты, то я поспешил в клуб и вызвал Фишера. Ты знаешь, какой хладнокровный человек этот Фишер. Мне кажется, взволновать его ничто не в состоянии. Когда я рассказал ему всю историю, он ответил, что Люпекс проспится и тем дело кончится, но не так думал я, прогуливаясь около клуба в ожидании, когда Фишер кончит игру. Фишер полагал, что мне лучше всего вернуться в Буртон-Кресцент, но, разумеется, я знал, что об этом и думать нельзя, и кончил тем, что проспал ночь на софе Фишера, а утром послал домой за некоторыми вещами. Я хотел, чтобы Фишер до должности сходил к Люпексу, но он сказал, что лучше повременить и что зайдет к нему в театр, окончивши занятия по службе.

Я хочу, чтобы ты написал мне немедленно, сказав в письме своем все, что ты знаешь об этом деле. Я прошу тебя, собственно, потому, что мне не хочется вовлекать в эту историю кого-нибудь из других жильцов в доме мистрис Ропер. Мне крайне неприятно, что не могу оставить ее дом сейчас же, не могу потому, что не отданы деньги за последнюю четверть года, иначе я бежал бы отсюда. Этот дом, скажу тебе, не годится ни для меня, ни для тебя. Поверь, мистер Джонни, что я говорю тебе сущую правду. Сказал бы я тебе несколько слов об А.Р., но боюсь, что слова мои поведут к неудовольствию. Пожалуйста, пиши ко мне безотлагательно. Мне кажется, лучше будет, если ты напишешь к Фишеру, так что он может показать твое письмо Люпексу и подтвердить при этом, основываясь на твоих словах, что между мною и мистрис Люпекс не было и не могло быть других отношений, кроме обыкновенной дружбы, и что, разумеется, ты как мой друг должен знать все. Отправлюсь ли я сегодня в дом мистрис Ропер, будет зависеть от того, что скажет мне Фишер, после свидания с Люпексом.

Прощай, мой друг! Надеюсь, что ты теперь блаженствуешь и что Л.Д. в добром здравии. Твой искренний друг

Джозеф Кредль».

Джон Имс два раза прочитал это письмо, прежде чем распечатал письмо от Эмилии. Он никогда прежде не получал писем от мисс Ропер, но почти не ощущал того нетерпения, вскрывая послание, как бывает с молодыми людьми при получении первого письма от молоденькой леди. В ту минуту воспоминание об Эмилии было для него отвратительно, и он бросил бы письмо в камин нераспечатанным, если бы не опасался дурных последствий. Что же касалось его друга Кредля, то он стыдился за него, но стыдился не потому, что Кредль бежал от мистера Люпекса, а потому, что побег свой Кредль оправдывал ложными причинами.

Наконец он распечатал письмо от Эмилии. «Дражайший Джон» – этими словами начиналось оно. Джонни прочитал их и судорожно сжал письмо. Оно было написано женским почерком, с тоненькими прямыми черточками на конце каждой буквы вместо округлых очертаний, но все же было весьма четко, и казалось, будто каждое слово написано вполне обдуманно.