Малый ледниковый период. Как климат изменил историю, 1300–1850

Средняя летняя температура в Женеве, неподалеку от которой на вилле Диодати поселился, оставив жену в Лондоне, английский поэт лорд Байрон, была самой низкой с 1753 года. Убежище Байрона на берегу озера посещало множество гостей, среди которых были Перси Биши Шелли и его жена Мэри. Из-за холодной погоды всей компании пришлось сидеть в доме и развлекать друг друга разными историями. (История Мэри впоследствии превратилась в знаменитый роман «Франкенштейн».) Но вокруг этого туристического места царил голод. Цены на зерно и картофель выросли втрое, более 30 тысяч швейцарцев остались без работы и без хлеба. Бедняки ели щавель, исландский мох и кошек. На улицах Цюриха было так много детей и взрослых, просивших милостыню, что 1817 год вошел в историю как «год нищих». «Они держатся за счет частной и государственной благотворительности, а также раздачи дешевой похлебки»[221]. Власти принимали меры и импортировали зерно из Ломбардии и Венеции. Но слишком часто драгоценный груз доставался разбойникам, поджидавшим на горных перевалах или на озере Комо. Преступников, осужденных за поджоги и грабежи, казнили, воров били кнутом. Три женщины были обезглавлены за детоубийство; быстро росло количество суицидов.

Неудивительно, что массовый голод вызвал всплески религиозности, мистицизма и пророчеств о близящемся конце света. Баронесса Юлия фон Крюденер, высланная из южногерманского Бадена за миссионерское рвение, при любом удобном случае раздавала милостыню из фонда, пополняемого за счет продажи ее драгоценностей, доходов от поместий и пожертвований богатых покровителей. «Дама Священного союза» вызвала переполох в Швейцарии, провозгласив, что «приближается время, когда Владыка Владык вновь примет бразды правления. Он сам будет кормить свое стадо. Он осушит слезы бедных. Он поведет народ свой, и от всех сил тьмы не останется ничего, кроме гибели, позора и презрения»[222]. Протесты баронессы Крюденер против обращения с нищими, а также ее заявления о божественных чудесах привели к тому, что ее изгнали еще из нескольких городов.

Массовые волнения, мародерство, мятежи и насилие охватили в 1816 году всю Европу и достигли апогея следующей весной. Веками народ реагировал на неурожаи и голод страстными молитвами и гражданским неповиновением. События развивались по устоявшейся схеме: перед лавками пекарей и на рыночных площадях проводились демонстрации, сопровождаемые поджогами, грабежами и беспорядками. Всякий раз, когда возникал дефицит продовольствия и повышались цены на зерно, рабочая беднота выходила на улицы, как это было во Франции и других странах на протяжении всего XVIII века. Но хлебные бунты зимой 1816/17 года ознаменовались невиданными со времен Великой французской революции[223] вспышками насилия.

Сначала неприятности начались на британском побережье Ла-Манша, когда после проливных дождей в Восточной Англии в мае 1816 года цены на зерно стремительно выросли, а возможностей для трудоустройства в деревнях стало меньше. Бесчинствующие шайки батраков нападали на дома своих обидчиков, жгли амбары и хлебные склады, разгуливали, вооружившись палками с гвоздями и флагами с надписью «Хлеб или кровь». Они требовали снижения цен на хлеб, пока не попадали в руки ополченцев, которые угрожали мятежникам смертной казнью. Лето было спокойным, но неурожай и возобновившийся рост цен принесли новые беды. Толпа из 2000 человек в шотландском Данди разграбила более сотни продовольственных магазинов, а затем разгромила и сожгла дом торговца зерном. И снова пришлось вызывать войска, чтобы восстановить порядок.

За волнениями в Британии стояло нечто большее, чем обычный дефицит продовольствия. Стагнация в торговле и промышленности, массовая безработица и социальная напряженность, вызванные ускоренной индустриализацией и зарождением классового сознания, были главными причинами мятежей и сопутствующего им движения луддитов. Например, в марте 1817 года 10 тысяч собравшихся в Манчестере ткачей решили провести голодное шествие. Они несли на спине завернутые в одеяла пожитки и собирались просить принца-регента принять меры по оздоровлению пришедшей в упадок хлопковой отрасли. Поход бедняков, хоть и выглядел аполитичным, вскоре был разогнан. Только один «одеяльщик» в конце концов добрался до Лондона.

Еще острее нехватка продовольствия ощущалась в Ирландии – стране, которая теперь сильно зависела от картофеля. Сотни малоземельных семей в графстве Тирон весной 1817 года покинули свои дома и жили попрошайничеством. Они собирали крапиву, дикую горчицу и капустные кочерыжки. Пищи было так мало, что «семенной картофель доставали из земли и использовали для поддержания жизни; отчаянно разыскивали крапиву и другие съедобные травы, чтобы утолить муки голода… Вся страна пришла в движение»[224]. По меньшей мере 65 тысяч человек погибли, несмотря на все усилия по оказанию немедленной помощи.