Малый ледниковый период. Как климат изменил историю, 1300–1850

На Западе основной причиной смертей стал не сам голод, вызванный чередой очень холодных лет, а тяжелые социально-бытовые условия. В Швейцарии уровень смертности в 1816 году был на 8 % выше, чем в 1815-м. Годом позже он вырос на 56 %. В Англии и Франции эти показатели были не такими пугающими, поскольку там были приняты некоторые эффективные меры для сдерживания цен на продовольствие. Как и в 1740 году, большинство людей умирали от инфекционных заболеваний из-за ослабленного недоеданием иммунитета. Историк Александр Столленверк цитирует дневник одного из современников: «Многие умерли если не от голода, то по крайней мере от недостатка и плохого качества пищи… Та дикая зелень, что растет на полях, могла бы стать хорошим подспорьем, но мысль о том, чтобы есть траву, как животные, приводит этих людей в ужас»[229]. Обнищание населения Италии, Швейцарии и Ирландии способствовало высокой смертности в этих странах, главным образом от тифа и болезней, вызванных голодом. «Ужасно видеть, как ходячие скелеты с жадностью набрасываются на самую отвратительную и противоестественную пищу – трупы животных, листья крапивы, корм для коров и свиней»[230].

Неурожай 1816 года вызвал в Британии эпидемии сыпного и возвратного тифа. В 1818 году в Глазго из 130 тысяч жителей заболело 32 тысячи, 3500 из них умерло. Вспышка тифа среди рабочих шелковой фабрики в лондонском районе Спиталфилдс осенью 1816 года быстро распространилась на бедные кварталы города. Богадельни были переполнены «полуголодными существами, многие из которых получили свой единственный шанс на спасение только потому, что спали на близлежащих улицах и уже были больны лихорадкой». Томас Бейтман, главный врач лондонского Дома исцеления, выдвинул теорию, что инфекции служат индикатором состояния экономики и что «недостаток пищи стал главной причиной эпидемии»[231].

Когда холодные весна, лето и осень с нескончаемыми дождями пропитывали влагой дрова и торф, из-за чего становилось трудно поддерживать огонь в очагах, ирландские бедняки толпами пытались согреться в грязных лачугах и благотворительных столовых. При этом они неизбежно передавали друг другу экскременты тифозных вшей. Зараженная фекальная пыль прилипала к шерстяным плащам и одеялам, которые нередко были единственными теплыми вещами бедняков. Зимой 1817/18 года в Ирландии эпидемией было охвачено 850 тысяч человек.

Бубонная чума, давняя спутница голода, заявила о себе и на этот раз. Свирепая вспышка чумы произошла в 1812 году в голодающей Центральной и Северо-Западной Индии. К 1813 году болезнь распространилась в Юго-Восточной Европе, убив только в Бухаресте более 25 тысяч человек. В адриатических и средиземноморских портах были введены строгие карантинные меры, но эпидемия продолжалась до 1822 года. В 1820 году на Балеарских островах в Западном Средиземноморье погибло 12 тысяч человек. На этот раз чума так и не добралась до Западной Европы, несмотря на плохие урожаи и повсеместный голод. Отчасти ей помешали карантинные меры на восточных границах и в портах, отчасти – существенное улучшение санитарного состояния жилищ в городах и поселках за счет широкого использования камня, кирпича и черепицы вместо дерева, земли и соломы.

Эти перемены подстегнул обоснованный страх перед огнем. После Великого пожара в Лондоне было построено 9000 кирпичных домов на месте 13 200 деревянных, уничтоженных пламенем. Другие города, такие как Амстердам, Париж и Вена, со временем последовали примеру английской столицы. Это помогло решить и гигиенические проблемы, поскольку создавались менее благоприятные условия для размножения крыс и блох. Соломенные полы исчезли, а частные амбары уступили место более прочным и благоустроенным общественным зернохранилищам, что также лишило привычной среды обитания насекомых и грызунов. При этом эпидемии чумы продолжали опустошать Восточную Европу и значительную часть Юго-Западной Азии, где множество людей по-прежнему жили в земляных и деревянных постройках. Чистые, свободные от крыс здания были ключом к избавлению от чумы в городах. Сегодня бубонная чума – это преимущественно болезнь сельского населения в таких регионах, как Южная Америка, где жилищные условия зачастую по-прежнему ужасны[232].

* * *

Холода 1812–1820 годов сопровождались чередой неурожаев зерна и картофеля, нехваткой пищи и стремительным ростом цен на аграрную продукцию в странах, где экономика и без того была подорвана наполеоновскими войнами. На западных сырьевых рынках возник хаос, поскольку производительность сельского хозяйства быстро падала. Реальные доходы населения снизились. Цены непредсказуемо скакали из-за холодной погоды, плохих урожаев и импульсивных решений относительно того, какие культуры сажать. Иногда такие решения принимались в последний момент. Упал потребительский спрос на промышленные товары, поскольку люди едва могли заплатить за еду. Резко выросла безработица; рабочие оказались на улице, когда снизилась покупательная способность.