Малый мир. Дон Камилло

— Конечно, ты ее заслужил, дон Камилло. Иди, только сначала, зажги Мне, пожалуйста, вон ту большую свечу слева. Грустно видеть ее потушенной.

— Все что угодно, — воскликнул дон Камилло и стал рыться в карманах в поисках спичек.

— Побереги спички, — посоветовал ему Христос, — зажги просто кусочек бумажки от той свечи, что за тобой.

— Бумажку найти не так просто…

— Бедный мой дон Камилло, — улыбнулся Христос, — ты становишься забывчив. А то письмо в кармане, которое ты собирался порвать? Ты его лучше сожги: сразу убьешь двух зайцев.

— И правда, — признал дон Камилло, сжав зубы. Он вынул из кармана письмо и поднес его к пламени свечи. Бумага вспыхнула. Это было письмо, адресованное Пеппоне, в котором Пеппоне предлагалось, раз уж все красные и крайне левые проголосовали за статью № 7, учредить административно-церковный совет, чтобы надзирать за всеми грехами прихода и совместно с доном Камилло назначать грешникам епитимьи. И что он, дон Камилло, готов рассмотреть любые предложения и будет рад, если товарищ Пеппоне или товарищ Нахал соизволят сказать пару проповедей по случаю Святой Пасхи. А он в таком случае с удовольствием придет разъяснить членам компартии глубинный, тайный, религиозный смысл марксизма.

— А теперь можешь идти, дон Камилло, — сказал Христос, после того как письмо превратилось в кучку пепла, — теперь Я спокоен, что, оказавшись в табачной лавке, ты случайно, по рассеянности, не приклеишь марку и не отправишь это послание.

Но дон Камилло предпочел пойти спать. При этом он ворчал, что и во времена Минкульпопа жилось легче.

* * *

Приближалась Пасха. Пеппоне, собрав всех красных активистов городка и окрестностей, надрывался, стараясь растолковать, что красные депутаты отлично поступили, проголосовав за статью № 7 об особом значении Католической Церкви для жизни Итальянской Республики.

— Прежде всего, они это сделали, чтобы не задевать религиозные чувства народных масс. Так и Шеф сказал, а уж он-то знает, что говорит, и в наших разъяснениях не нуждается. Во-вторых, они это сделали, чтобы реакция не могла использвать эту историю для своей выгоды, хныча над несчастной участью бедного старичка Папы, которого мы, дескать, хотим по миру пустить. Так сказал секретарь Партии, а у него есть голова на плечах, и не пустая голова. Ну, а в-третьих, потому, что цель оправдывает средства, это я вам говорю, а я тоже не дурак. Так что вот, чтобы взять власть, что угодно сгодится. А тогда уж клерикалы и реакционеры со своей статьей № 7 узнают, чем пахнет статья № 8.

Так закончил свою речь Пеппоне и в заключение схватил со стола железное кольцо, служившее ему пресс-папье, согнул его в восьмерку своими ручищами, и все сразу поняли, что он хотел сказать, и завопили от восторга.

Пеппоне вытер пот со лба. Отлично было придумано, положить кольцо на стол и воспользоваться им для шутки про статью № 8.

Он был доволен и подвел итог:

— Пока сохраняем полное и абсолютное спокойствие. Но, как бы то ни было, 7-я там статья или нет, мы идем своим путем, и не отклонимся от него ни на тысячную долю миллиметра, и не потерпим никакого вмешательства извне. Никакого.

В этот самый момент распахнулась входная дверь и вошел дон Камилло с кропилом в руках, а за ним два мальчика в стихарях, с чашей святой воды и сумкой для сбора яиц.

Наступила мертвая, леденящая тишина. Дон Камилло, не говоря ни слова, сделал несколько шагов вперед и окропил всех присутствующих. Потом передал кропило мальчику, а сам обошел всех и каждому дал по бумажной иконке.

— А тебе — образ св. Лючии, — сказал он, дойдя до Пеппоне, — она сохранит твое зрение, товарищ.

Затем он щедро покропил портрет Большого Шефа[13] и, слегка кивнув головой, вышел, закрыв за собой дверь.

Ошарашенный Пеппоне смотрел, открыв рот, на иконку в своих руках, потом глянул на дверь и испустил нечеловеческий вопль:

— Держите меня, а то я прибью его!

Его схватили и держали. Так что дон Камилло мог беспрепятственно вернуться домой. Он шел, гордо выпятив грудь, и просто сиял от радости.

Христос на Распятии в главном алтаре был все еще покрыт черным бархатом, но появление дона Камилло в церкви не осталось Им не замеченным.

— Дон Камилло, — сказал Он строго.

— Господи, я же благословляю перед Пасхой телят и куриц, так почему я не должен благословить Пеппоне и его ребят? Разве я сделал что-то не так?

— Все так, и ты, конечно, прав. Но ты все равно хулиган, дон Камилло.

* * *

Пасхальным утром дон Камилло вышел из приходского дома и у самой двери увидел огромадное шоколадное яйцо, обернутое великолепным красным шелком. Точнее, восхитительное яйцо, очень похожее на шоколадное, но на самом деле представляющее собой обыкновенную стокилограммовую бомбу со спиленными лопастями стабилизатора и выкрашенную в коричневый цвет.