Малый мир. Дон Камилло

— Своими грязными делишками занимайтесь, — злобно ответил Горемыка, развернулся и пошел к выходу.

Дон Камилло ухватил его за предплечье, но под пальцами его оказалась такая же тонкая рука, как у мальчишки, и он ослабил хватку.

Чуть позже дон Камилло пошел пожаловаться Христу.

— Господи, — возопил он, — ну почему у меня под руками все время оказываются мешки с костями?

— Всякое может случиться в стране, перенесшей столько войн и раздоров, — со вздохом отвечал Христос. — А ты бы лучше держал свои руки при себе, дон Камилло.

Дон Камилло отправился в автомастерскую. Он застал Пеппоне у тисков.

— Ты бы как мэр сделал бы что-нибудь для мальчишки этого несчастного Горемыки, — сказал дон Камилло.

— С помощью имеющихся в кассе муниципалитета фондов я могу его разве что обмахнуть обложкой прошлогоднего календаря, — ответил Пеппоне.

— Ну, тогда сделай что-нибудь как председатель парткома своей паршивой партии. Горемыка, если я не ошибаюсь, из самых наглых твоих разбойников.

— С тем же результатом могу пообмахивать его папкой со своего стола.

— Что ты говоришь! А все те деньги, что приходят вам из СССР?

Пеппоне продолжал шлифовать деталь.

— Курьер от красного царя задерживается, — ответил он. — Может, одолжите немного из того, что посылает вам Америка?

Дон Камилло пожал плечами.

— Ну если ты не понимаешь ни как мэр, ни как партийный лидер, то попробуй понять хотя бы как отец, что этому несчастному надо помочь, хоть он и пачкает мне углем стены. Скажи, кстати, Серому, что если он не перекрасит мне все бесплатно, я вас так пропишу в стенгазете демохристиан!..

Пеппоне продолжал шлифовать. После некоторого раздумья он сказал:

— В нашем городке не только сына Горемыки нужно отправить к морю или в горы. Были бы у меня деньги, я сделал бы летний лагерь.

— Займись же этим! — воскликнул дон Камилло. — Пока ты исполняешь обязанности мэра, нашлифовывая болты, деньги к тебе сами не потекут. А у крестьян полно денег.

— Крестьяне ни на грош не раскошелятся. Они готовы дать денег разве что на летний лагерь по откорму их телят. Почему бы вам не обратиться к Папе или к Трумэну?

Они еще пару часов поспорили на эту тему, и раз тридцать чуть было не дошло до потасовки. Дон Камилло вернулся домой затемно.

— Что нового? — спросил его Христос. — Мне кажется, ты чем-то возбужден.

— Еще бы, — вздохнул дон Камилло, — сначала два часа ругаешься с мэром-большевиком, уговаривая его устроить летний лагерь для детей на море, потом еще два часа ругаешься со старухой-капиталисткой, чтобы она на этот лагерь денег дала. Возбудишься тут.

— Понимаю, — ответил Христос.

Дон Камилло мялся.

— Господи, — решился он наконец, — прости, что я впутал Тебя в это дело.

— Меня?

— Ну, да. Чтобы заставить старуху раскошелиться, я сказал ей, что Ты явился мне во сне и сказал, что благословляешь дать денег не на колокол, а на благотворительность.

— Дон Камилло, и после этого ты осмеливаешься поднимать на Меня глаза?

— Да, — уверенно ответил дон Камилло, — цель оправдывает средства.

— Не думаю, что сочинения Макиавелли принадлежат к тем священным текстам, которыми и только которыми ты должен руководствоваться.

— Может, это, конечно, и кощунство, но иногда и от Макиавелли есть толк!

— Бывает и так, — согласился Христос.

Через десять дней мимо церкви промаршировала колонна детей. Они шли на станцию, чтобы ехать в лагерь. Дон Камилло выскочил на улицу поздороваться и одарить каждого бумажной иконкой. Когда перед ним оказался сын Горемыки, лицо его посуровело:

— Вернешься, мы с тобой посчитаемся.

А заметив бредущего на некотором расстоянии Горемыку, он поморщился.

— Вся семья — разбойники.

Отвернулся и вошел в церковь.

А ночью дону Камилло приснилось, что ему явился Иисус и велел пустить деньги синьоры Джузеппины на благотворительность, а не на колокол.

— Уже сделано, — пробормотал во сне дон Камилло.

Старый упрямец

Еще когда в 1922 году по Низине разъезжали грузовики 18-БЛ со штурмовиками и поджигали социалистические кооперативы, старый Магуджа уже был «старым Магуджей»: высоким, худым и длиннобородым стариком.

Когда штурмовики показались в городке, все разбежались и попрятались, кто по домам, а кто ушел за дамбы. Только Магуджа остался на своем месте. Ворвавшись в кооператив, они застали его за прилавком магазина.

— Политика тут ни при чем, — сказал он главарю банды, — это чисто хозяйственное дело. Я этот кооператив создал, я им заведовал, и счета мои всегда сходились до последнего чентезимо. И так должно быть до самого конца. Вот список всего имущества, проверяйте, расписывайтесь и жгите, что хотите.

Ребята были дубоголовые и без сантиментов. Потому что только такие и могут ради политической борьбы сжигать целиком формы пармезана, муку, колбасу и сало, топорами сминать медные котлы сыроделен и стрелять по свиньям. А политика в Низине в то время делалась именно так. Они ответили, что сейчас ему распишутся палкой по спине, но потом почесали в затылке и принялись за проверку. Они посчитали головки сыра и все остальное, что было покрупнее, и написали на предоставленной описи «Все в порядке».