Малыш

– Мне знакомые привозят, – угадал мои мысли господин Линь, – у меня, Петер, много друзей и родственников на юге. Как и у тебя.

Я уставился на Линя – что означают его слова? Какие у меня родственники на юге? Ни мать, ни отец никогда не говорили, что у нас имеется какая-то южная родня. Этот вопрос так взволновал меня, что я даже не обратил внимания на то, что господин Линь назвал меня по имени. А не Малышом, как почти все.

– Значит, сок, – решил хозяин кабинета и отдал распоряжение.

Охранник внес поднос с кувшином и двумя стаканами. Линь разлил по ним апельсиновый сок, и я с удовольствием выпил оранжевую, чуть кисловатую жидкость. Люблю я его, хотя пробовать апельсиновый сок приходится довольно редко – дорого, отец лишь изредка имеет возможность купить нам.

– Итак, о чем ты хочешь меня спросить? – поинтересовался Линь, когда я допил свой стакан.

Я задумался. Слишком много было вопросов, обо всем сразу и не спросишь. Я решил начать с главного:

– Вы сказали, что у меня родственники на юге…

– Верно, – подтвердил Линь, – двоюродные браться и сестры, а еще троюродные. И еще дядюшки, тетушки, бабушки, дедушки… Всех и не перечислишь – целый род.

– Моя мать с юга, – понимающе кивнул я, – и это, очевидно, ее дальняя родня. Но она мне никогда…

– Не говорила? – улыбнулся Линь. – Правильно, и не скажет. Незачем никому знать о твоей родне на юге. Ради твоей безопасности.

– Но почему? – не понял я. – Иметь родственников на юге очень хорошо, тем более таких. Судя по тому, что торгуют апельсинами, они люди не бедные. Это же выгодный бизнес!

Линь подошел к зеркалу и кивнул мне:

– Петер, подойди, пожалуйста, сюда!

Я приблизился.

– Что ты видишь?

– Себя и вас, господин Линь.

– Ничего не замечаешь?

– Ну, мы немного похожи – овал лица, скулы, глаза, цвет волос…

– А почему?

– Вы с юга, и моя мать тоже. Естественно, я унаследовал некоторые ее черты. А они, судя по всему, являются общими для всех уроженцев тех мест. Генетика!

– Правильно, – одобрительно произнес Линь, – ты знаешь биологию. Но что ты скажешь об этом?

Он снял пиджак и закатал левый рукав рубашки. На сгибе локтя я увидел родимое пятно в форме бабочки. Меня сразу бросило в жар – у меня было точно такое же. И на том же самом месте.

– Посмотри на своей руке, – приказал господин Линь.

Я снял куртку и также обнажил левую руку. Хотя я и так знал, что увижу. Моя «бабочка» в точности повторяла форму родимого пятна Линя.

– Это наследственный знак нашего рода, – пояснил Линь, – он есть у всех мужчин. А вот у женщин его, как правило, нет – такая причуда природы. Понимаешь, что это значит?

– Что я ваш родственник, – кивнул я. – Какой-нибудь троюродный племянник или что-нибудь в этом роде. По линии матери, разумеется.

Ничего необычного в этом не было – у южан большие семьи, и вполне могло быть, что род моей матери где-то пересекся с родом Линя. Но почему мама мне ничего не говорила об этом? В чем опасность для меня?

– Ты мне гораздо ближе, чем племянник, – грустно улыбнулся Линь, – ты мой сын. Убедись в этом сам…

Линь протянул мне ладонь, и я машинально взял ее. Потом заглянул ему в глаза. И понял, что все это правда. А затем неожиданно потерял сознание – впервые в своей жизни.

* * *

Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу на кушетке в крошечной комнатке, можно сказать, в чуланчике, расположенном за кабинетом Линя. Что-то вроде небольшой комнаты отдыха. Я отчетливо слышал разговор, происходивший в кабинете.

– Ты не имел права ему рассказывать! – звучал резкий женский голос. – И зря ты приказал меня привезти – ни к чему было начинать этот разговор. Малыш не должен ничего знать…

Я тут же узнал этот голос – моей матушки. Она тоже здесь? Но зачем, почему? И что у нее общего с господином Линем? Кроме, возможно, общих родственников, конечно…

Я решил встать с кушетки и объявить о себе (подслушивать ведь нехорошо), но ответ господина Линя заставил меня замереть на месте:

– Юка, я так долго ждал этого. Целых девятнадцать лет! Я мечтаю наконец обрести сына. И имею на это право…

– Все равно ты поступил неосторожно, – возражала матушка. – Ты подумал, что теперь начнется? Девятнадцать лет никто ничего не знал и ни о чем не догадывался, а теперь? Ни к чему было ворошить старые тайн, пусть бы все так и оставалось…

– Кое-что изменилось, – тихо сказал господин Линь, – Юродивый знает или, по крайней мере, догадывается, что Петер – мой сын. Он ведь не случайно прислал его сюда, решил проверить меня. Но Юродивый сильно ошибся – Петера я ему никогда не отдам. И от себя больше не отпущу. Как бы ты ни просила…

Я не мог больше сидеть в комнате и выскочил. Матушка и Линь стояли посреди кабинета и спорили.

– Мама! – прижался я к платью матушки.

– Малыш! – привычно погладила она меня по волосам.

Линь грустно посмотрел на нас.

– Юка, пора рассказать Петеру всю правду.

Мать тяжело вздохнула и кивнула, Линь сказал мне:

– Слушай внимательно, Петер. То, что я тебе расскажу, было тайной. Девятнадцать лет, почти с самого момента твоего рождения…