Малыш и Буйвол

Айхия и Хатук с любопытством следили за происходящим. Ссутулившийся Тек бормотал что-то, не замечая ничего вокруг, должно быть, рассказывал историю про свою съеденную кошку.

— Что же этакое можно найти в доме у бортника? — хмыкнул Малыш, пододвигая к себе шкатулку. — Рой пчел?

Буйвол из котелка наскреб себе в тарелку каши, облизал ложку.

Малыш чуть-чуть приподнял крышку, будто действительно думал, что под ней могут оказаться пчелы. Изогнувшись, заглянул в щелку.

— Видишь? — спросил Буйвол.

— Что я там должен увидеть? — Малыш заподозрил неладное. Было что-то неестественное в поведении напарника.

— Ну ладно, посмотрел и хватит, — сказал Буйвол. — Давай сюда.

— Ничего я не посмотрел!

— Все равно, давай сюда. Это мое…

Малыш недоверчиво покосился на товарища. Придержал его тянущуюся руку, повернулся боком. Откинул крышку шкатулки. Наклонился к ней. И вдруг подскочил, выпрыгнул из-за стола, заплясал посреди комнаты, витиевато ругаясь.

Буйвол хохотал так, что глухой Тек очнулся, вскинул голову, недоуменно оглядываясь, пытаясь понять, откуда в его тихом доме взялся этот шум.

Смеющаяся Айхия вынула из коробочки живой серый комочек, показала Хатуку, погладила усатую мордочку мизинцем.

— Ладно! — теперь уже и Малыш смеялся, грозил пальцем Буйволу. — Следующий ход за мной! Подпущу тебе в постель десяток пауков!..

Они успокоились нескоро, все переругивались шутливо, обзывали друг друга по-всякому, припоминали несерьезные обиды, перечисляли старые прегрешения.

Они встретились после небывало долгой разлуки и были рады этому.

— Я отпускаю ее, — сказала Айхия, обращаясь к Буйволу.

— Да, да, — кивнул он. — Для того мы ее и принесли. Выпускай, пока старик не видит… Хотя нет!

Девушка выпрямилась, вновь прижала руку к груди.

— Что?

— Дай я сам ее отпущу.

Буйвол из рук Айхии взял мышь, поднес к лицу, посмотрел в черные бусинки глаз. Малыш поморщился — он не любил грызунов. Не то чтобы боялся, нет, просто была у него к ним какая-то неприязнь. Отвращение.

— Вот, — сказал Буйвол. — Твой новый дом. Здесь грязно, так что еду всегда можно будет найти. И кошки тут нет. Ее съели… — Он присел на корточки, опустил руку, разжал кулак. Мышь какое-то время лежала на его ладони не двигаясь, и Буйвол испугался, что невзначай ее придушил.

— Ну же!

Малыш хмыкнул, подумав, что все-таки друг очень сильно изменился за время, пока они не виделись. Одиночество что-то с ним сделало, то ли надломило в нем что-то где-то, то ли, напротив, укрепило. Неясно пока, к лучшему эти изменения, или же к худшему.

Время покажет…

Мышь ожила. Она скатилась с ладони Буйвола, широким полукругом обежала комнату и скрылась в самом темном углу.

— Ну вот, — выдохнул Буйвол. — Теперь вроде бы ничто меня здесь не держит.

Ночью их всех мучили кошмары.

Айхия вновь видела полыхающую деревню, пылающие дома и мечущихся людей. Летели стрелы, шипя, словно змеи. Ревел горящий заживо скот. Отовсюду неслось — “Меченый!”. Совсем рядом прятались во мраке безликие тени. И сколько их там — не разобрать…

Хатук снова шел через перевал, тащил на себе Шалроя. Пастух едва переставлял ноги и требовал, чтобы его оставили, бросили прямо здесь. За спиной Айхия, плача, уговаривала обессилевшего Кахима не останавливаться. Выл ветер, стегал поземкой лица. Красное солнце опускалось за край вздыбившейся земли, и где-то далеко позади пробивались через сугробы преследователи — серые тени — словно стая волков. Сколько их — не разглядеть…

Малышу чудилось, что он окружен неведомыми врагами. В густом тумане двигались их фигуры, он стрелял в них, но промахивался. Колчан стремительно пустел, а он все промахивался и промахивался. И все больше становилось врагов — сколько их там — не сосчитать…

Буйвол видел ненавистный сон. Он стоял на коленях, не имея возможности пошевелиться, и ходила кругами во мгле безобразная тень, ползала, словно паук по своей паутине. Одна-единственная тень, но тысячеликая, многоголосая. И звенел издевательский девичий смех…

А старому Теку снилось, что дом его вновь опустел, и он тихо плакал, понимая, что никому больше не нужен…

Они ушли с крестьянским обозом.

Было раннее утро, тусклое и морозное. Под полозьями саней скрипел, взвизгивал снег. Укрытые задубевшими попонами лошади выдыхали пар. Бряцало заиндевевшее железо упряжи. С хомутов и оглоблей сыпался иней.

Деревня еще спала. Лишь несколько человек вышли проводить обоз, в основном женщины — жены и матери. На ступенях своего дома стоял глухой Тек, полураздетый, с непокрытой головой, и махал рукой вслед уходящим постояльцам. Он говорил что-то, шевелил губами, но никто его не слышал. И никто не видел, как на его небритых вялых щеках обжигающие слезы превращаются в ледяные шарики.

Рассвело.

Сани мягко скользили по накатанной дороге. Лошади бежали резво без понуканий, возницы дремали, опустив кнуты, кутаясь в шубы, пряча носы и щеки в поднятых воротниках.

— Почему вы искали именно нас? — спросил Буйвол. — Почему не наняли других бойцов?

— У них не было денег, — объяснил очевидное Малыш.

— Да, — согласилась Айхия. — Денег у нас не было, но не потому именно вас мы искали.