Мама

– слабость

– беспокойство

– дрожание

– мышечные боли

– боли в суставах

– сонливость

– головная боль

– головокружение

– изменение частоты и ритма дыхания

– слизистые выделения из носа

– боли в области живота

– тошнота, рвота, диарея

– судороги

– при длительном (более 2 недель) воздействии – выпадение волос

При тяжелом отравлении:

– отек легких

– изменение психического состояния – делирий

– кома

Особый диагностический критерий – окрашивание мочи в зеленый цвет на начальном этапе отравления.

Лиза снова и снова перечитывала этот список, пытаясь у себя в голове соотнести его со всеми теми жалобами на проблемы со здоровьем Ники, о которых рассказывала Лина во время их совместных прогулок. Ей казалось, что она слышала обо всем в этом списке, кроме последних четырех признаков. В то же время Лиза понимала, что сами по себе тошнота, рвота и боли в животе могут означать все что угодно. Грипп, кишечную инфекцию, хронические заболевания желудочно-кишечного тракта… Насколько нужно быть сумасшедшей, чтобы объяснять это отравлением таллием? Но в то же время Лиза чувствовала, что здесь что-то не так. Что все не так просто. Догадка вертелась в ее голове, но она не могла ухватить ее. Точнее, она боялась ухватить ее. Ведь это означало бы, что…

– Мам! – Антон снова кричал у нее над ухом.

– Что?

– Ты не слышишь, что ли? О чем ты думала?

– Да ни о чем, просто читала.

– Мам, да тут все написано, что у Ники было, правда же? Ну, кроме там комы и этого… делирия. Ну и про мочу я, конечно, не знаю. Ну а остальное прям как у нее, да ведь? У нее что, отравление таллием?

Лиза замотала головой.

– Да не может быть. Ну, где ей отравиться таллием, подумай сам.

– А может у нас в школе тоже сумасшедшие какие-нибудь в столовой работают, а?

– Ох, не неси чушь. Иди уроки лучше делай.

– Конечно, чуть что – иди уроки делай. Говори, о чем думаешь!

Лиза потерла глаза руками, просто чтобы потянуть время. Она не хотела делиться страшной догадкой с сыном, но и откровенно обманывать его тоже не хотелось. Он был далеко не дурак.

– Слушай, мне надо подумать об этом, хорошо? Давай поговорим попозже. Сделай пока уроки, ладно?

Сын долго и серьезно посмотрел на нее, потом сказал:

– Ладно, идет.

И ушел в свою комнату, подхватив планшет.

Лиза осталась сидеть за столом. Она прочла еще с десяток статей, соотнося все, что в них было написано с тем, что она слышала от Лины. Она прочла о том, что соединения таллия выводится из организма с помощью Ферроцина – берлинской лазури, который был точь-в-точь того же цвета, что и порошок, который она недавно купила Антону. Она прочла про все случаи отравления таллием, которые ей удалось найти, включая тот, который описывал Антон. В некоторых случаях люди погибали очень быстро – за несколько дней, но в тех случаях, когда яд поступал в организм на протяжении долгого времени и небольшими порциями, люди страдали от вышеописанных симптомов, но очень долго им не могли поставить диагноз – слишком неспецифические симптомы. И только когда на третью или четвертую неделю у них начинали активно выпадать волосы, кто-то догадывался сделать им анализ на содержание таллия в крови, и тогда все выяснялось.

Лиза закрыла лицо руками. Пазл складывался, и складывался довольно четко. У нее почти не оставалось сомнений в том, что Лина, эта странная женщина, которая выглядит и ведет себя, как совершенно нормальная, травит свою дочь таллием, который она неизвестно где сумела достать. Все это было слишком, чтобы быть просто совпадением.

Кто-то похлопал ее по плечу, она вздрогнула и обернулась. Антон стоял рядом с ней и выжидательно смотрел на нее.

– Ну что?

Лиза вздохнула.

– Я не знаю. Не понимаю, может быть, мы с тобой все придумали. Как-то уж это слишком – отравление таллием. Тебе не кажется?

Антон молчал и думал. Потом сказал:

– Мам, я недавно шел со школы и видел Нику в окне ее комнаты. Я решил позвонить ей, но трубку взяла ее мама и сказала, что Ника спит. Хотя я видел ее прямо в этот момент, она не спала! А когда я положил трубку, она почти сразу же отвела Нику от окна. Это как-то странно, мам.

Лиза внимательно слушала. Это действительно было странно.

– А еще эта берлинская лазурь. Она говорит всем у себя дома, что лазурь нужна для цианотипии, но это же неправда! Зачем она врет? И зачем хранит ее в лекарствах Ники? Зачем вообще покупает таблетки, если легко можно купить специальный порошок, как мы? Она что-то скрывает, я точно знаю. Мам, можно я напишу Нике, как думаешь?

Лиза вздрогнула.

– Нет! Ни в коем случае! Что ты ей напишешь – что мы думаем, будто у нее отравление таллием?

– Ну да, это как-то дико… Но, мама, мне кажется, Ника в беде. Мы должны что-то сделать!

Лиза снова устало потерла глаза. Было уже поздно, она устала.