Мама!!!

Саша разувалась и смотрела по сторонам. У Ирмы Александровны везде были ковры, даже на телевизоре. У Саши дома вместо ковра лежал коричневый палас. А у Ирмы Александровны ковры яркие, зеленые с малиновыми, как ее губы, цветами. Ступать по ним было неприятно – очень грязные, сразу налипали крошки. Саша улыбнулась вежливо и пошла в колготках, стараясь подгибать пальцы так, чтобы ступни меньше соприкасались с полом. Она посмотрела на ноги Ирмы Александровны: та ходила дома босиком, ногти на них были тоже малиновые, узкие и такие длинные, что нависали над пальцами.

– Ну что, сначала искупаетесь, а потом чай будем пить? – сказала хозяйка, усаживая Сашу в зале на застеленный ковром диван, и включила телевизор. – Посиди тут, посмотри мультики, а мама пока постирается.

На экране шел мультфильм про Чиполлино. Грустный пан Тыква, тощий, как селедка, обкладывал себя кирпичами. Над ним свисали темно-вишневые кисти маленького алого коврика, лежавшего на столе. Получалось, что пан Тыква сидит в шатре. Зачем ему еще и дом? На втором канале появилась заставка «Студия “Рост”». Ее делали для детей, но это была очень скучная и глупая передача. Саша постеснялась снова подскакивать к телевизору и переключать, посидела немножко, но потом всё равно вернула на первую программу. Очень вкусно пахло пирогами. Лучше бы чаю сейчас попить, про Чиполлино она и дома посмотрит. Интересно, с чем пироги?

– А пироги у нас с капустой и со сливами, – вошла в комнату Ирма Александровна. Саша вздрогнула: бывает же. И как так – со сливами? Сливы в декабре? Варенье, видимо. Они с мамой не варили в этом году варенье. Долго ли до чая? Мама полоскалась в ванной, потом еще Саше мыться. Быстрее бы. Она досмотрела «Чиполлино». Следом без паузы выскочила на экран девушка в яркой куртке, за ее спиной в ряд стояли несколько других наряженных. «Китайские куртки всего за пять тысяч пятьсот рублей». И еще заявила, будто бы за такую цену в этих куртках можно даже в огороде ходить.

– Во брешет! – сказал сзади мужской голос.

Муж Ирмы Александровны стоял в дверях и тоже смотрел телевизор.

Саша даже подпрыгнула. Хотя он, конечно, прав. Не видели они хороших курток за пять пятьсот, и никто не будет в одежде за такие деньги в огород ходить. Да и зима уже, а куртка осенняя. Опоздали с рекламой. И адреса нет. Телефона тоже нет. Она бы позвонила сказать, что таких цен не бывает.

Как будто нарочно после девушек в куртках появилась другая – с белым необычным телефоном. Она лежала в ванне и прикладывала непонятную штуковину к уху. Саша бы даже не догадалась, что это, но сказали «радиотелефон». Рация, что ли? И цена – двадцать семь тысяч рублей. В это бы Саша тоже не поверила, подумала бы, что обсчиталась нулем, но цену сказали вслух. И в конце девушка, сидя в пене, добавила, что телефон без проводов необходим в каждом доме. Зачем? Они с мамой звонили по телефону несколько раз в год, например, в этом году ездили на переговорный пункт поговорить с бабушкой, которая уехала к Ире в Санкт-Петербург, и еще вызывали маме «скорую», Саша сама бегала, ну и в милицию она звонила, когда Аньку обокрали. Конечно, домашний телефон было бы хорошо иметь. Но кому с него всё время звонить, да еще из ванны? У них и ванны-то нет. Саша обернулась посмотреть, что думает про белый телефон муж Ирмы Александровны, но он уже ушел.

А по телевизору начался другой мультик: то ли медведь, то ли бобер взял в лапы палку, примерился как следует и ударил ею по куче шаров на столе. «Хочешь быть богатым – будь им!» Тоже реклама! Где там мама? Замылась что-то. Пирога бы… Скучно тут сидеть. Впрочем, нет, написано на экране: «Концерт». Новогодний, наверное. Саша чуть подвинулась к телевизору. Мужчина в прозрачной футболке читал на сцене стихи. Снова Валерий Леонтьев. Похоже, не было больше певцов, кроме него.

Леонтьев спел, сказал «спасибо» и ушел. Потом включили новую песню. Снова он! Теперь в другом месте, но уже не полуголый. Стоит в сером костюме, плечи широченные. Сверху свисают кисти ковра, тумбочка, на которой стоит телевизор, тоже покрыта ковром, зелено-бурым. Валерий Леонтьев стоит важный, в полный рост, на ковре и под ковром. Даже не подумаешь, что в трусах раньше прыгал. Огромная подпись: «Валерий Леонтьев. И. Николаев – Н. Зиновьев». Авторы, значит. Дальше название – «Афганский ветер». Саша выскочила из комнаты, чтобы не слушать. Притворилась, будто ждет маму. Опять афганцы! Ирма Александровна сидела на кухне.

– Иди, – сказала она мужу, – там про твоих поют.

Муж, его звали дядя Лёня, подошел к телевизору и сел на диван. «Не плачьте, мама, сын ваш Коля, как все сыны…»

Дядя Лёня встал с дивана, выключил телевизор, вернулся на кухню.

– Включи, ребенок смотрит, – сказала ему Ирма Александровна.

Он вернулся, включил тот же концерт и снова ушел к жене.

– Ты чего? – спросила его директриса.

– Да там пидор этот… В костюм вырядился. Кольцо обручальное. Погань!

– Да ладно ты. Хорошо же поет.

– Да ты посмотри иди. В костюме-на.

– Не с голой же жопой ему эту песню петь. Тоже, поди, стыд имеет.