Мама

— Просто передал? — ядовито поинтересовался негр. — Теперь со мной разделишь баланду.

— Оптимист, — фыркнул из своего угла Анри. — Я вот сильно сомневаюсь, что нас станут кормить.

— Это не моя война, — тупо повторил Вячеслав.

— Теперь твоя, — покачал головой наместник. — Не станешь воевать — сдохнешь.

— Предлагаете бежать через окошко? — залюбопытничала Жанна. — Или позвать охрану и стукнуть чем-то тяжелым по голове?

Слава поглядел на автоматчицу, потом на негра.

— Сколько той охраны?

— Думаю, не больше десяти человек. Скорее меньше, — серьезно ответил наместник. — Только зачем бить тяжелым, когда можно просто поговорить.

Он подошел к двери и забарабанил кулаком по металлу.

— Братья! К вам обращаюсь, хоть и отвергнут вами.

Фраза прозвучала чрезмерно пафасно. Вячеслав поморщился. Если на такой призыв кто-то и придет, то только чтобы поиздеваться над убогим. Однако, к удивлению его, долго стучать свергнутому наместнику не пришлось. Вскоре в дверях зашевелился ключ и на пороге появился серьезный до тошноты брат Борис, чуть не сломавший Славе руку.

— Что еще? — нарочито грубо спросил монах. Однако в глазах молодого священника горела надежда. Надежда на то, что все случившееся — недоразумение, что сейчас ему все растолкуют и все станет как раньше.

Слава поперхнулся от такого открытия, закашлялся. Негр тоже понял прекрасно, в чем слабость охранника. А может, и не понял, а с самого начала знал. Кто их разберет, этих «детей солнца».

27

О чем они беседовали, ни Слава, ни Анри, ни девушки так никогда и не узнали. Наместник говорил горячо, с таким надрывом, что Слава и сам почти поверил в Господа и народ Божий. Негр кидал фразы, имевшие мало смысла, но несущие море эмоций. И очень скоро брат Борис сам увел бывшего наместника подальше от чужих ушей, оставив пришлых запертыми вчетвером.

— Не нравится мне это, — заметила Жанна. — Как ни поверни, а мы оказываемся с краю. Либо мы нужны — и нас пользуют, либо не нужны — и нас в расход пускают.

— Расслабься, — Анри повалился прямо на пол, закинул руки за голову и вытянулся во весь рост. — До завтра доживем. Если этот гипнотизер черножопый монахранистам…

— Кому? — не сдержалась Эл.

— Монахам из охраны, — любезно пояснил Анри. — Так вот, если он им смогет мозги запудрить, то поживем и подольше, а там, глядишь, Сэд появится.

— Сэд, может, и появится, только он по другую сторону баррикады, — мрачно буркнул Слава. — Он этого толстого скота поддерживает.

Анри повернулся на бок и приподнялся на локте.

— А кстати, дядька, что там за история с этим байкером и толстым монахом-революционером?

— Да какая там история, — отмахнулся Слава. — Сэд попросил записку передать, они вроде вместе революцию затеяли, подпольщики долбанные. Я и передал. Все.

— Мог бы и предупредить, — пожурил Анри.

— Зачем? — не понял Вячеслав.

— Совсем дурной, беспредельщик? — выпучился француз. — Мы ведь не чужие люди. Путешествуем вроде вместе… Нет? Или ты считаешь, что остальных общие проблемы не касаются.

— Почему? — пожал плечами тот. — Жанна знала.

Француз одним движение поднялся на ноги. Поглядел на автоматчицу, та слегка кивнула. Анри демонстративно повернулся к Эл:

— Нет, ты видела? Нас тут за людей не считают. Дискриминация какая-то.

— Хватит уже, — поморщился Слава. — Мы в дерьме по уши, а он все шутит.

Анри сверху вниз посмотрел на беспредельщика, произнес торжественно:

— По этому поводу вторично предлагаю показательно повеситься. Кстати, представь себе рожу этого толстяка… Как бишь его? Отец Юрий? Вот заходит этот Юрий утром вести нас на казнь, а мы висим здесь в рядок синие, обгадившиеся, с языками наружу. Мертвые, но злорадно улыбающиеся и фиги показываем окостенелыми пальцами. Вот он, поди, разозлится-то.

Жанна заулыбалась. Даже Эл тихонько хихикнула. Только Вячеслав продолжал зло играть желваками. Он хотел ответить, но в замочной скважине завозился ключ.

Дверь отворилась. Вошел негр, за его спиной мелькнула фигура монаха, не брата Бориса, другого. Монах поспешно закрыл дверь. Запер. По коридору с той стороны зашаркали уставшие шаги.

— Ну что, ваше высокопреосвященство? — дурашливо спросил Анри. — Кто нас казнит? Ваш толстяк-повстанец или вы сами снизойдете?

— Никто вас не казнит пока, — устало отмахнулся наместник. — Завтра утром, когда придет этот жирный ублюдок, мы нейтрализуем его здесь. Охрана помогать не станет ни нам, ни ему. Так что там уж кто кого. Если справимся с новой верхушкой, они помогут.

— Кхе, — нарочито кашлянула автоматчица. — Как-то гнило у вас тут все. Каждый сам по себе, и никого за власть или там за идею. А воплей-то было…

— Люди верят в Господа, — устало покачал головой негр. — Только им трудно следовать заповедям и идти к Господу самостоятельно. Им нужен проводник. Этот проводник — я. Посредник между богом и людьми. Бог ведь никогда сам ни с кем не общается. Вспомните Писание… то ангелы Божии, то сын Божий, то пророки, то бредовые сновидения, но никогда ни к кому Бог не является сам. Нужен посредник.

— А сам посредник верит в Господа? — ехидно спросил Анри.

Наместник уселся возле стены и устало прикрыл глаза.