Мама

Елена Евгеньевна чуть смутилась, взяла Светлану под руку:

— Да вы не волнуйтесь так, Светлана Александров­на, голубчик! Конечно, неловко получилось, что вы услы­шали, я понимаю. И, разумеется, Лена не должна была просить денег у Сони Ильиной: у Сони нет отца, мать по­лучает какие-нибудь четыреста или пятьсот рублей...

Не понимает!

Светлана высвободила свою руку.

— Елена Евгеньевна, с Соней Ильиной это получи­лось особенно гадко, но ведь дело не в том, сколько зарабатывают родители моих учеников — пускай хоть мильон! — дело в том...

— Постойте,— мягко перебила Елена Евгеньевна, опять завладевая рукой Светланы.— Дорогая моя, мне кажется, вы противоречите самой себе. Вы не хотите, что­бы ребята вам дарили (между прочим, забывая о том, какое удовольствие для самих ребят — делать подарки!), но в то же время вы...

— Я говорю о подарках, купленных на деньги!

— Вот я и хочу сказать. Ну, а когда вы сами подари­ли мальчику довольно-таки дорогую вещь...

И она уже знает, все знают! До чего же нехорошо!

— Елена Евгеньевна, одно дело, когда взрослый че­ловек, сам зарабатывающий деньги,— мальчику...

— Но ведь у мальчика есть родители, им это могло показаться... ну, упреком, что ли!

— Я думаю, они даже не заметили, есть у Володи коньки или нет!

Они постояли еще немного, уже выйдя на площадь, у фонаря.

— Ну, вы не расстраивайтесь,— умиротворяющим тоном говорила на прощание Елена Евгеньевна,— я по­нимаю ваше чувство и сделаю, как вы просите. Но, мне кажется, ребята будут огорчены. Правда, и говорим ино­гда, и даже писали об этом, но, знаете, ведь так уж по­велось...

Так повелось. Да, подарки делать приятно, и в этом она права.

Вспомнилось вдруг, как еще до войны, во втором это было классе, надумали подарить что-нибудь, тоже к 8 Марта, учительнице, молоденькой веселой девушке, ко­торую весь класс очень любил. Деньги скопили от завт­раков, что-то немного, всего получилось рублей двена­дцать. Девочки обошли магазины и палатки, узнавали це­ны и все аккуратно записывали. Светлана, уже улыбаясь, так ясно представила себе листок бумаги в клеточку, вырванный из тетради. Крупными буквами на нем было написано:

Духи — 5 рублей.

Чашка — 10 р. 50 к.

Статуя — 9 рублей (то есть какая-то фарфоровая фигурка) — и так далее, и так далее, всего семь или восемь предметов.

Разумеется, предполагалось или — или: на все указан­ное в списке капитала не хватило бы.

И вдруг кто-то из мальчишек выкрал список или под­смотрел, что пишут девочки, да и ляпнул на уроке во всеуслышание радостным голосом:

«Анна Семеновна! Вам девочки хотят подарить духи за пять рублей, статую за девять рублей, чашку за десять пятьдесят...»

Как покраснела бедная Анна Семеновна! Как неловко стало за нее, за весь класс, за этого глупого парня!

Но — Светлана честно призналась себе — в чем за­ключалась для нее тогда главная неловкость? В том, что Анна Семеновна будет теперь ждать подарков по всему списку, то есть и чашку, и духи за пять рублей, и статую за девять, а это было, конечно, невыполнимо! Подарок все-таки был куплен. Три делегатки, Светлана в том чис­ле, остановили свой выбор на лисице из оранжевой си­нельки в кондитерском магазине. Лисица была подвя­зана ленточкой к плитке шоколада.

«Анна Семеновна шоколадку съест, а лисицу на комод поставит»,— сказала маленькая Клава Маркидонова, и девочки с ней согласились.

Анна Семеновна на другой день разделила шоколад­ку на сорок микроскопических частей. И это было очень весело, хотя и совестно, что ей такой маленький кусочек достался. А про лисицу Анна Семеновна сказала, что она чудесная и очень ей нравится.

Может быть, и нужно было сделать так, раз уж так повелось?

Нет, лисица — это другое: у родителей денег не тре­бовали, скопили сами, кто хотел... Как скопили — не завтракали?

Через несколько дней загрипповала Валя, физкуль­турница. После четвертого урока Светлана сказала ребя­там, что физкультуры не будет, можно идти домой.

Но ребята что-то не спешили уходить, сбились в куч­ку, совещались о чем-то. К Светлане подошли Лена Не­красова и Соня Ильина.

— Светлана Александровна, а можно, мы останемся в классе на этот час?

— Зачем же вам оставаться?

— Мы хотим написать письмо,— сказала Лена.

— Поздравительное письмо. Любовь Ивановне...— добавила Соня.

Лена докончила:

— К Восьмому марта.

Любовь Ивановна — старушка учительница, вышед­шая на пенсию в прошлом году. А ведь это хорошо, что ребята вспомнили о ней!

— Что ж, девочки, оставайтесь. Только имейте в ви­ду — в соседних классах уроки, так вы потише.

— Да, конечно.

Светлана уже стояла, перед ней на столе еще лежал раскрытый задачник. В конце каждой задачи — вопрос, А на последних страницах — ответы на все задачи, даже самые трудные. Заглянешь в ответ — и проверишь себя, правильно ли решил задачу. К сожалению, это только в задачниках так!

Лена и Соня Ильина все еще не отходили, смущенно переглядываясь, будто чего-то выжидали.

Лена — староста, нужно будет возложить на нее от­ветственность за тишину в классе.

— Бумага-то почтовая у вас есть?