Мама

А сегодня какой-то удивленный. На уроках разгляды­вал ее, как совсем незнакомого человека. На переменах несколько раз порывался подойти, но ребята кругом — не подошел. Сейчас они стояли во дворе, у дверей школы. Светлана задержалась в учительской после уроков, но Володя дождался.

— Почему ты меня?.. Ведь это...

Хотела сказать: «Ведь это бабушка тебе...» Но если Володя благодарит, значит, знает.

— Я уже катался вчера. Вы почему на каток вчера не пришли? Вы — поэтому?

Да, конечно, поэтому. Но удивительно, как он дога­дался.

— Бабушка мне сказала, что вы ее просили не гово­рить... то есть... А что ботинки великоваты немножко — так ведь я вырасту.

— Ты надень носок потолще.

— Да, я надел.

Какое у него хорошее лицо, застенчивое и ласковое...

— Спасибо вам!

И убежал.

Костя сегодня поздно придет, у него семинар. И вче­ра поздно вернулся — был у товарища, по делу. Светла­на проверила тетради и пошла на каток, бегала с ребя­тами весь вечер.

Возвращалась неторопливо. Костя уже спал или не спал? Кто его разберет! Во всяком случае, «набело». И поужинал. Ну и прекрасно!

А утром, уже в шинели, увидел, что Светлана просну­лась:

— Я сегодня задержусь, у меня партсобрание.

Ледяным тоном ответила:

— Я тоже. У меня педсовет,

И вдруг сама не заметила, как сорвалась:

— Костя, это правда, что у тебя партсобрание?

Он обернулся в дверях:

— Светланка! Неужели ты мне верить перестала?

Хотел еще что-то сказать, но времени в обрез — ему же на работу. Махнул рукой и вышел.

Светлана вскочила с постели, крикнула вдогонку:

— Да верю я тебе!

Слышал ли, нет ли — неизвестно. Днем в магазине Светлана случайно встретила Володину бабушку.

— Мария Николаевна, что же вы меня выдали?

— Уж прости, дорогаинькая, не смогла ему неправду сказать.

Вот тебе, получай, педагог!

А Мария Николаевна закончила:

— Да ведь знает он, нет у меня таких денег, на пен­сию живу.

Вечером был педсовет. Обсуждались итоги второй четверти.

И вдруг Ирина Петровна сказала:

— Товарищи, мне хочется обратить ваше внимание на некоторые нездоровые явления, имеющие место в на­шей школе. Недавно мне стало известно, что молодой преподаватель, желая повысить успеваемость, подкупает своих учеников дорогими подарками.

Светлана покраснела так, что почувствовала — все смотрят на нее.

— Вы говорите про коньки?

— Я просила бы не перебивать меня. Да, я говорю про коньки. В прошлой четверти ученику была снижена отметка по дисциплине. Сейчас у него пятерка. Но не слишком ли дорогой ценой — я говорю и в буквальном и в переносном смысле — достигнуто это улучшение? Что же это получается, товарищи? Учиться хорошо, вести се­бя хорошо — за взятку?

Ирина Петровна говорила еще долго. Светлана сиде­ла опустив глаза, еле сдерживаясь. Когда Ирина Пет­ровна замолчала наконец, Светлана спросила:

— Можно мне?

Слова полетели с большой скоростью и, кажется, очень бессвязно.

— Этот мальчик... ему нехорошо дома... А коньки... Ирина Петровна, неужели вы не помните, как бывало в детстве?.. Какое-нибудь увлечение... для взрослого чело­века — пустяк, но для ребенка это становится главным в жизни. Не всегда родители понимают... У Володи Шибае­ва они такие — тяжелые люди.

— Да вы спокойнее,— добродушно вставил директор.

— А спокойно я не могу! Мне кажется, мы бываем иногда слишком спокойны, уравновешенны, равнодушны даже! Подарка я делать, конечно, не хотела, мне самой неприятно, что мальчик узнал. И все-таки даже теперь я не жалею, что так получилось. Растаял лед между нами! Там, на катке, растаял между нами лед!

Половины того, что нужно было сказать, не сказала. Ждала: вот сейчас накинутся с поучениями, послушно, вслед за Ириной Петровной, или, что еще хуже, будут молчать.

Но заговорила неторопливо, как все, что она делала, руководительница второго «Б», та самая, что предупреж­дала: «Вы нажили себе врага».

Строгое лицо, темные волосы гладко зачесаны, дер­жится всегда очень прямо, одета — ничего не прибавишь и не убавишь. У нее даже имя красивое: Юлия. Юлия Владимировна.

— Светлана Александровна, а ведь спокойствие и уравновешенность — неплохие качества для педагога. Принимайтесь за свое дело горячо, но не горячитесь. И почему бы иногда не советоваться с товарищами? Мо­жет быть, мы бы нашли другой выход? Вот равноду­шие — страшная вещь, и здесь, мне кажется, каждый должен без обиды посмотреть на свою работу со сторо­ны. Даже не всегда равнодушие — причина: усталость, недосуг... Но мы иногда проходим мимо маленьких ре­бячьих трагедий, а порою и мимо больших.— Она повер­нулась к завучу: — «Подкуп», «взятка»... Ирина Петров­на, это слишком страшные слова.

— Совершенно с вами согласен,— быстро сказал директор.— Товарищи, время позднее, мне кажется, вопрос ясен. Ирина Петровна, вот я о чем хотел вас спросить...

Он спросил о мероприятиях, намечаемых во время школьных каникул, видимо, просто чтобы дать возмож­ность Ирине Петровне авторитетно поговорить на дру­гую тему.

Ну и обтекаемый же человек!

Когда все стали расходиться, директор негромко ска­зал Светлане:

— Вы не очень спешите? Могли бы задержаться на четверть часа?