Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Наконец, наступила осень. В свете наше семейство было признано самым скандальным, и Эдан признался, что до зимнего императорского бала нам лучше не выезжать из имения — это будет приличным выходом, чем оправдываться за то, почему нас не пригласили на то или иное событие. Позже, как он обещал, император покажет нам свою благосклонность, и тогда уже те, кто сейчас обсуждает нас за глаза, начнут пачками присылать приглашения.

Честно говоря, я не горела желанием ходить по балам и приемам, демонстрируя свои шрамы. Постепенно они истончились, но я все еще могла разглядеть на щеках тонкие белые полоски, будто от карандаша. Вероятно, доктор ФицУильям все же прав, и через какое-то время они совсем исчезнут благодаря эльфийской крови и должному лечению. Я уже перестала носить вуаль дома и даже когда мы выезжали в город, но балы все еще пугали меня до дрожи. Ни одно из этих мероприятий пока не принесло мне ничего хорошего.

— Ты у меня настоящая домоседка, кому рассказать — не поверят, что такая красавица может не рваться на балы, — усмехался на мои рассуждения Эйдан, но смотрел тепло и ласково.

После его выздоровления стеклянная стена, существовавшая между нами ранее, будто рухнула, и оказалось, что за ней не осенняя хмарь, а теплое весеннее солнышко. Мы постепенно сближались, наслаждаясь этим процессом. Эйдан все чаще брал меня за руки, целовал их, иногда даже обнимал, вгоняя меня в краску. Он видел, что я смущаюсь, но не торопил и не давил.

— Мы самое странное семейство империи: сперва поженились из-за расчета, потом стали настоящей семьей, а теперь я буду ухаживать за своей супругой, словно за невестой, — улыбался он, заставляя меня смущаться. Но я больше не убегала, наоборот прятала красное лицо у него на груди, наслаждаясь тем, как он целует меня в висок и поглаживает по спине.

Сегодня Эйдана, наконец, вызвали в Совет Лордов по поводу виконтства Эйшир. Если раньше мы ждали этого дня с ужасом, то теперь лишь вздохнули с облегчением. Вместо заседания большого совета со всеми лордами королевства или их представителями, на рассмотрение были приглашены лишь с десяток высших чинов империи, представители суда и Опекунского совета. Наш знакомый следователь сообщил, что это всего лишь формальность, чтобы окончательно закрыть дело о том, что Дэниел — недостойный наследник виконтства. Все инстанции уже были в курсе истории, а маркиз Грилборн был осужден на двадцать лет рудников за косвенное участие в убийстве управляющего. Сам он этого не делал, лишь нанял людей украсть печать. Но управляющий так отчаянно сопротивлялся, что они не смогли достать ее, не убив мужчину. После, конечно, доложили, отдали заказчику кольцо, а труп утопили в озере. Грилборн, не желая мараться, поставил ответственным за разорение виконтства мэра, а сам активно создавал себе алиби и лишь потихоньку портил имидж нам с Дэниелом, его супруга с удовольствием участвовала в распускании самых фантастических сплетен.

Доказать, что Грилборн заказал именно убийство, не удалось, поэтому он отделался каторгой и лишением званий. Титул маркиза по наследству перешел его младшему сыну, который по малолетству не был замешан в этой интриге. Его мать лишили прав на опеку над ребенком, так как она все же что-то знала, но не доложила. Ей выделили небольшую ренту и запретили бывать в столице и в собственном маркизаде, а также встречаться с сыном до достижения тем совершеннолетия. Мальчика трогать не стали — он и так учился в хорошей школе-интернате для магически одаренных аристократов, а его землями должен управлять человек из Опекунского совета. Вот так, теперь за сохранность имущества маркизов отвечает та же организация, функционирование которой они пытались подорвать.

Несмотря на начинающуюся осень, погода стояла хорошая, и мы с Дэни и Вилли вышли погулять во дворе подле имения. После известия о предательстве Марты я боялась глаз спускать с детей и доверять их кому-либо, даже своей верной Мелоди. Правда, Эйдан обмолвился, что Марту не привлекли как соучастницу преступления, лишь как свидетеля. Следить за своей госпожой и докладывать тому, кто заплатил — это ведь ненаказуемо. Как-то, когда мы приезжали в столичный особняк, я увидела ее стоящей подле ограды дома. Она выглядела несчастной и какой-то постаревшей, но я не велела ее пускать. Я боялась, что снова поверю и совершу ошибку, подвергну опасности свою семью. Я знала, что у нее все не так и плохо — Эйдан выдал ей отработанное до копейки, да и деньги Грилборна она не тратила, живя с нами, а откладывала. Так что с финансовой точки зрения она не бедствовала. Правда, опять осталась без рекомендаций, но ей не привыкать.