Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Поэтому я вновь и вновь наносила на лицо рекомендованный лекарем бальзам, но чуда не происходило. Казалось, что ничего вообще не меняется, и это приводило меня в отчаянье. Вдруг даже с вуалью кто-то увидит случайно, заметит, поймет... Эйдан сказал, что мы обязаны посетить этот бал, что у нас нет выбора, и мы должны быть вместе, и я сочувствовала ему. Он должен будет представить высшему свету такую вот жену.

Единственный, кому я позволяла видеть себя без вуали, кроме Мелоди — это малышу-дракончику. Просто потому что он и так был все время у меня на руках и, являясь ребенком, не понимал всего ужаса. Он просто принимал меня такой, какая я есть, потому что считал меня своей мамой. Нет, я не права, я ведь действительно его мама по всем магическим законам и людским. И это грело мое сердце и придавало сил. Он нужен был мне также, как и я нужна ему.

Сейчас малыш возился на моей кровати, подпрыгивая на ней и пытаясь махать при этом крыльями. Доктор ФицУильям объяснил, что из-за пережитого стресса ребенок не хочет обретать более слабую человеческую форму, так иногда случается. Бывает даже, что родившийся обычным младенцем дракончик во время опасности перекидывается, хотя раньше этого не умел. Мне никто не говорил, но, наверное, таким стрессом для малыша еще до вылупления стала гибель матери, и эти мысли заставляли мое сердце сжиматься от жалости. Никаких других идей, почему беременная от Эйдана женщина могла не выйти за него замуж, у меня просто не было.

Я пыталась как-то помочь Эйдану наладить контакт с малышом, но, кажется, оба были слишком упрямы, чтобы что-то услышать. Едва дракончик слышал от папочки его любимое: «сынок» или одно из имен, которые тот выбрал, как малыш гневно шипеть и плеваться дымом. Эйдана, я видела, это очень расстраивает. У меня были подозрения о причинах происходящего, но супруг в упор не замечал намеков.

Сперва я и сама думала, что ошибаюсь. Все же Эйдан — дракон, ему лучше знать, но чем дальше, тем больше я сомневалась, и, аккуратно расспросив мужа, поняла, что до превращения дракончика в человеческую форму, ничего было не понятно: ни цвет волос, ни внешность, ни рост, ни другие характеристики в драконей форме были не видны, совсем ничего. Маленькие дракончики не отличались друг от друга, даже их половые признаки были спрятаны. Это у взрослых драконов кроме прочего у мужских особей вырастает более крупный гребень с шипами, обычно они в целом крупнее и мощнее более изящных самочек. Но в детстве эти признаки сглажены. Маг-лекарь, наверное, мог бы узнать, но Эйдан, так уверенный, что его первенец — точно сын, мне кажется, так и не задавал этого вопроса, а доктора ФицУильяма больше интересовало состояние малыша.

Я пыталась намекать:

— Разве вам не хотелось бы дочку, — спрашивала я Эйдана как бы случайно во время завтрака. — Милую девочку, которая носила бы платьица, звала бы вас папочкой?

— Зачем? — он отвлекся от чтения газеты. — Знаете, я не горю желанием заводить еще детей. У меня есть сын-наследник, мне этого довольно.

За это дракончик (или скорее драконочка, как я подозревала) обшипела его опять и смогла произвести в этот раз не клуб черного дыма, а несколько искр, одна из которых попала на газетку, которую читал ее отец. Тот поспешил затушить огонь прежде, чем он разгорится и строго сказал:

— Вилфред, так делать нельзя! Ай-ай-ай!

— Вы, разве, уже выбрали имя? Говорили же, что этого нельзя делать, пока ребенок не обернется, — возмутилась я.

— Но нельзя же не звать его никак. Вилфред Роквистер — хорошо звучит, очень мужественно. А вы, мне кажется, его слишком сильно балуете.

Дракончик жалобно засвистел и прижался ко мне дрожащим комочком. Скрипнув зубами, Эйдан не выдержал несчастного вида ребенка и, бросив, что у него еще много работы, вышел из-за стола, не доев.

— Значит, будешь «Вилли», — улыбнулась я, поглаживая малыша по гибкой зеленой спинке и тише шепнула: — «Вильгельмина Роквистер», по-моему, тоже хорошо звучит.

Детеныш радостно засвистел в ответ.

— Вилли, идем на улицу гулять! — обрадовался Дэни.

— Сперва доешь свой завтрак, — строго велела я, прежде чем он выскочил из-за стола.

Я не знала, права ли я в своих подозрениях и сколько в действительности понимает малыш-дракончик. Спросить было не у кого, а книги из библиотеки чаще описывали развитие детей, рожденных в человеческой форме. Только в одном древнем на вид фолианте я вычитала, что вылупившиеся из яйца драконы не только растут быстрее, но и могут быть разумнее своих сверстников, особенно если дольше остаются в звериной форме и пережили стресс. Но, конечно, это было случайное наблюдение автора, и не значило, что детей такому нужно подвергать специально. Возможно, скорее, что просто дети, способные к более быстрому созреванию, более магически сильные и разумные, чаще выживали после сложных обстоятельств.