Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Теперь-то пойдет все веселее. Без печати пришлось действовать исключительно вкладывая свои личные деньги в виконтство: нанять людей, чтобы патрулировать районы, где по слухам буйствовали банды, закупить новую скотину взамен потравленной в одном районе, нанять магов, чтобы излечили посевы на некоторых полях и так далее. Я не имел возможности даже оспорить приказ о повышении налогов, из-за чего несколько семей хотели уехать в соседний маркизад. Пришлось вместо этого выделить им денежную компенсацию из своих средств, чтобы они могли оплатить налоги, а я надеялся, что позже смогу вернуть все себе. Причем, этот указ о налогах был специально составлен таким образом, чтобы бить по самым полезным членам деревенской общины: завышал непомерно налоги для кузнецов, гончаров, разных мастеровых, мельников, имеющих больше лошадей и другого скота — то есть тех людей, у которых деньги-то в определенной степени были, но не в таком количестве, чтобы постоянно так много платить. Таким образом, самые имущие слои крестьянства фактически вытеснялись с земель виконтства, а в любом другом месте их готовы были встретить с распростертыми объятьями. Впрочем, и для остальных этот налог был непомерным, бедных вгоняя в еще большую нищету, чем больше в семье детей — тем больше предлагалось налогов платить. И так-то каждого ребенка нужно прокормить, а такие законы и вовсе могли спровоцировать вымирание виконтства. Потом приходи и бери его голыми руками, пустые площади плодородные заселяй.

При этом в деле явно была большая часть управленцев виконтства. Все: от глав деревень до мэра столицы виконтства получили повышение зарплаты и другие преференции и не желали ничего менять. Мэр из них самый наглый и, хоть и встретился со мной, но, глядя в глаза, заявил, что не имеет полномочий что-либо изменить. На самом деле полномочия-то у него были, пусть и не очень широкие, не было желания. Например, мэр более маленького соседнего городка нашел как вывернуться из положения. Получив примерно такой же приказ о структуре налогов, по которой бедные и работающие платят больше, а самые богатые — меньше, он выпустил внутри города дополнительный приказ о компенсациях и акцизах. Фактически он уменьшил налоги для основной массы населения за счет самых богатых жителей. Не всем это, конечно, понравилось, но тут главное было, чтобы общая сумма налогов, отправляемая в казну виконтства, соответствовала расчетной, а это было так. Он даже повышение своей собственной зарплаты не принял — назначил себе лично налог и выплатил его, чтобы помочь простым жителям, фактически оставив свою зарплату такой, какая была еще при отце Камиллы.

Если бы такими были все в виконтстве! Но, к сожалению, это было не так. Отец Камиллы начал терять бразды правления своими территориями еще когда был жив. Я не рассказал об этом жене, но по словам управляющего имением, ее отец в последние годы приезжал сюда только «отдыхать». А представления об отдыхе у мужчины были своеобразными.

— Пил беспробудно, — тяжело вздыхал старик. — Никого не желал видеть и принимать, на сына даже и не смотрел. Запирался в своем кабинете и только и требовал вино из подвалов поднимать ящиками, а то и что покрепче, почти не ел. Это за ним еще при ее милости виконтессе иногда водилось, но она-то могла его иногда урезонить, а уж после... нечасто он позволял себе такое, конечно, но, раз в несколько месяцев на недельку приезжал, в остальное-то время все в столице, а там гости могут приехать. Ну, а здесь можно велеть, чтобы слуги говорили, будто болеет или и вовсе дома его нет, и пить беспробудно.

— Как же так, он же виконт, он должен был заботиться о своих людях, о своей земле? — удивлялся я.

Управляющий пожал плечами:

— Сперва-то только изредка выпивал, а потом, как у них с леди Эйшир-то разладилось, так и начал иногда по бокалу, по бутылочке... но при ней-то держался, старался. А после, — он махнул рукой. — Когда леди умирала, она все просила его — не пей больше, позаботься о наших детях. А он сразу за бутылку схватился, на похоронах едва на ногах держался, а после и вовсе... до видений допился, бегал по имению, магией бросался, мерещилось ему что-то. В деревнях такое белой горячкой называют. Едва до полного магического истощения себя не довел, но выжил-таки, все же маги крепче людей. Мы лекаря из столицы виконтства вызывали. А потом... приезжать начал и в запой тут уходить. Сперва раз в полгода разве что бывал, а потом все чаще и чаще. Однажды так его с бутылкой-то в обнимку и нашли. Очень уж он по виконтессе скучал. Пил бывало, плакал и звал ее.

Я только качал головой, не понимая, как можно так старательно уничтожать себя, свои земли и жизни своих детей. Почему нельзя было вызвать из школы Камиллу, рассказать ей все честно, постараться наладить отношения и попросить о помощи против пагубного пристрастия. Они сильная и разумная девушка, она бы постаралась. Но нет, старый виконт старался все сделать сам, но это было ему не по силам.