Мама, я демона люблю!

Вениамин требовательно мяукнул и потёрся о крепкую ногу хозяйки.

– Буркнуть «я же говорила».

Она погладила кота, чтобы не смотреть, как я ухожу.

* * *

Мама не такому учила!

Быть хорошей девочкой, не гулять допоздна и не водиться с плохишами. Не попадать в неприятности и уж точно не провоцировать их, направляясь на кладбище в мужской одежде и с волшебной книгой за пазухой.

Ранние прохожие шарахались в сторону. То ли вид отчаянной непричёсанной ведьмы не располагал к беседе, то ли усвоили, что Триста Макклот обиды не спускает. Вот и пусть так думают. Мне бы ещё самой поверить, что достанет уверенности, упорства и безумия сделать то, что задумала.

Солнце жарило уже сейчас. Горячее, тягучее, медленно, неотступно пробирающееся между домов. Луна рядом с ним казалась бледной, невесомой. Обессилевшей.

Ещё вчера чавкающая от влаги земля покрывалась мелкой сеткой сухих трещин, словно кто-то рассёк её плетью. Я пробиралась по узкой, завешанной травой тропинке, оставляя глубокие следы в израненной твердыне.

Ботинки собрали слой грязи, оживлённые улицы остались далеко позади, а я всё шла и шла, будто надеялась, что, если спрячусь достаточно глубоко под завесу фиолетовых листьев Дерева Мёртвых, найду его.

Он сверкнёт глазами, такими же фиолетовыми, как и листва, иронично поклонится и пошутит, мол, теперь вовсе нельзя отойти от влюблённой девицы…

Но я углублялась в рощу, чаще и чаще обходила, а то и перешагивала надгробия. А Рок всё не появлялся.

Что остаётся ведьме, если не получается уладить дело по-хорошему? Решать проблему по-плохому, конечно же. Именно так, как мама учила не делать.

Я остановилась у самой зловещей могилы. Огромная каменная плита с поистёршейся надписью накрывала захоронение и перетекала в изголовье в настоящий монумент с неровными, обломанными краями. Он возвышался надо мной, грозя рухнуть и придавить. На фоне надгробия полагалось бы сверкать молниям и лупить дождю. Но сегодня только огненные, жаркие солнечные лучи обрамляли холодный камень. Ветви склонившихся к захоронениям деревьев идиллически перешёптывались, наверняка обсуждая раннюю гостью, торопливо листающую страницы тяжеленной книги.

Фолиант шипел и упирался маленькими ножками, грозил укусить, когда я неаккуратно дёргала обложку.

– Нет, дорогуша, так не пойдёт, – щёлкнула я книгу по корешку. – Мне тоже не нравится происходящее, но, раз уж пришли, придётся заканчивать.

Книга рыкнула, подражая приятелю-коту. Она наверняка с большим удовольствием прогулялась бы обратно к дому.

– Давай, упрямица. Нам нужно снова вызвать демона, – уговаривала я. – Папа изменил это заклинание специально для Рока. У нас обязательно получится!

Артефакт считал иначе, но страницами дорожил. А последние я уже в раздражении собиралась выдёргивать по одной. Поэтому, ещё немного поупорствовав, книга выпрыгнула из рук, улеглась на надгробную плиту и открыла нужную страницу сама.

Кажется, в прошлый раз я делала это вечность назад. Но слова так и не стёрлись из памяти, точно напуганная заикающаяся девчонка произнесла их только что.

– Именем левого рога Лунной жрицы повелеваю созданию тьмы: явись предо мной!

Контур вышел не ровнее предыдущего, но вспыхнул зелёным сразу, да с такой силой, что пришлось отшатнуться, иначе опалил бы ресницы.

– Призываю служить, заклинаю исполнить волю мою!

Рок, смеясь, сказал, что кошачий череп – фарс и пережиток прошлого. Что ж, обойдёмся без него. Прихваченная свеча стала рядом с книгой. Я машинально пощёлкала пальцами в поисках огненных палочек, и фитилёк весело трескуче загорелся. Без фамильяра и заклинания. Я моргнула, пытаясь осознать, что именно здесь неправильно. Да ну и Тёмный с ней, со свечой этой! Загорелась – пусть горит. Разбираться, как это вышло, не к спеху.

Ещё же чаша с угощением. Как назло, рядом не оказалось ни желающей принести себя в жертву девственницы, ни компота, ни захудалого бутерброда, на который фамильяр наверняка явился бы с куда большей охотой.

Я закусила губу и чиркнула раскрытой ладонью по сбитому углу плиты. Лучше кровь порочной девки, чем вообще ничего, так ведь?

Прижала рану к надгробию возле свечи, оставляя алый отпечаток.

Закрыла глаза.

– Явись, проклятое создание! Да будет так! – И тихонько, надеясь, что он не услышит, но почувствует: – Пожалуйста, Рок. Ты нужен мне…

Сколько я стояла так? И имеет ли это значение? Давно сбившись со счёта, раз за разом, безнадёжно, исступлённо повторяла, грозила, умоляла, требовала и торговалась:

– Явись, проклятое создание! Сейчас же! Немедленно! Прошу тебя, рогатая ты тварь!

Если бы не тяжёлая кожаная куртка, ветер, что ночью выгнал из Ниволи все тучи, давно просквозил бы и меня. Но одежда холодила и защищала одновременно, и я стояла, выжидая и молясь Лунной жрице и Первому Тёмному попеременно. Хоть бы кто-то из них помог…

Ветер снова и снова трепал волосы, дёргал, поглаживал и дышал жаром.

– Явись, явись, явись… Ты должен, я знаю! Ты слышишь меня!

Дыхание ветра стало ближе, жарче. Чувственнее?