Мама кукол

Его хозяйка увела убийцу из этого дома. Унесла в себе. Бедняжка, с каким тяжелым сердцем она уходила, как плакала ее душа. Но она поступила правильно. Лиза теряет силу, когда оказывается далеко от мужчин проклятого ею рода. Замолкает, засыпает. И девочка с глазами цвета тумана снова увидит себя в отражении. Потеряв любимых, она спасла их и вновь обрела себя. Цена велика, но девочка сильная, она найдет в себе мудрость начать все с чистого листа. Ведь она сохранила главное – жизнь, а пока есть жизнь, есть надежда на светлое завтра.

Тук-тук.

Мое сердце давно не бьется. В груди неподвижно и тихо. Но сейчас оно эхом отражает биение сердца той, которую я не смогла спасти, но которая спасла себя сама. Пусть она далеко, пусть никогда не вернется домой, но я слышу, как спокойно и уверенно бьется ее сердце, а значит, я тоже боролась не зря. Я чувствую, как лицо, казавшееся каменной маской, оживает. Впервые за сто лет я улыбаюсь».

Часть третья Сейчас

Я выныриваю из прошлого, словно из бездонного омута. Глубоко дышу, жадно хватая ртом воздух. Даже спустя десятилетия воспоминания о том лете душат, до боли сжимают грудь, по капле выдавливают из легких воздух. Двадцать лет минуло с тех пор, а я так и не научилась дышать как прежде, полной грудью. Со времен проклятого лета, которое пропустило наши жизни будто через мясорубку и заставило меня бежать. Бежать, спасая свою жизнь.

Сквозь слезы гляжу на покрытое ржавчиной имя – «Измайлова Нина Викторовна».

«Глупо плакать над пустой могилой» – этой фразой горожане объясняют вечно пустующее кладбище забвения. Нет, мол, мертвых, а значит, и живым здесь делать нечего. Зачем поливать слезами пустые гробы?

Для меня же могила Нины не была пустой – здесь были похоронены воспоминания о нашей дружбе, о нашем прошлом. Наши надежды и мечты. Наше общее будущее.

Я вытираю слезы и достаю из сумки новый экземпляр «Ведьмы старого дома».

– Я переписала для тебя концовку.

Махнув рукою на прощанье,
Малышка двинулась домой.
И подарок старой ведьмы
В кармане унесла с собой.

С тех самых пор все изменилось.

Известно даже детворе,
Что ведьма с зайцем подружилась
В том самом доме на холме.

Теперь живут они счастливо

И полют грядки по утрам.
Растят морковку и капусту,
И кофе пьют по вечерам.

Малышка же вернулась в город,

Где заждалась ее семья.
А кукла из стекла отныне
Хранителем ее была.

– …нам в жизни не хватает хеппи-эндов, так ведь? – я кладу у могильного камня книгу. – Где бы ты ни была, я надеюсь, у тебя все хорошо.

Оставив на поросшей мхом могиле букет, книгу и кусочек своего сердца, я неторопливо иду в сторону арочного входа. Прохладный осенний ветер гонит передо мной волну березовой листвы, словно приглашает поиграть в догонялки.

– Не сегодня, – отвечаю я ему, и волна опадает и хрустит под ногами.

Велосипед послушно ждет меня у забора рядом с арочным входом. Другого и ожидать нельзя: кладбище забвения – самое одинокое место на свете, куда не приходят ни мертвые, ни живые. Я беру велосипед за руль и веду в сторону пустынной дороги, которую ровным строем охраняют вековые ели. Перекидываю ногу через раму и легко отталкиваюсь от земли – на кладбище искупления меня ожидает еще одна подруга.