Мама кукол

Голова Нины кружилась от услышанного. Она поморгала, пытаясь сосредоточиться на словах няни:

– Откуда ты знаешь про куклу?

Старушка вновь вздохнула:

– Если бы ты ее приняла, Лиза бы отступила и не заменила собой твое отражение в зеркале, – она похлопала Нину по руке, словно ребенка, не желавшего признавать, что его любимая игрушка сломалась. – Она уже завладела тобой, Нин. Ты видишь в зеркале чужое отражение и даже этого не осознаешь. Все. Обратного пути нет. Перестань сопротивляться, и тебе станет легче.

– Это какой-то бред, – упрямо проговорила Нина, и няня Агата устало покачала головой.

– Лиза, – громко позвала она, и Нину будто затянуло в воронку чужих воспоминаний.

Она плясала на сцене в окружении марионеток, бродила, продрогшая, по лесу, просыпалась в монашеской келье с именем убийцы в мыслях, объясняла маленькой дочке, почему Измайловы не достойны топтать землю. Убивала Петра руками его любимой жены; прятала ключ под матрасом; рывком поворачивала руль, направляя машину к обрыву; душила подушкой новорожденную дочь; открывала дверцу лифта, чтобы сделать последний в своей жизни шаг.

Нина словно падала в пропасть, подхваченная образами, звуками, эмоциями, воспоминаниями. Собравшись с силами, она распахнула глаза. Чиркнула спичкой, подождала, пока разгорится крохотное пламя, и подняла взгляд. По другую сторону от готовившегося кострища стояла Брукса.

«Застывшее кукольное лицо? – пронеслась мысль в Нининой голове. – Да такие пылающие гневом глаза невозможно увидеть даже у солдат на поле боя».

Брукса вытянула когтистые пальцы и подалась неустойчивым телом вперед. От ужаса Нина вжала голову в плечи и зажмурилась.

– Оставь девочку в покое.

Нина распахнула глаза и поглядела на до боли знакомое, но непривычно злое лицо.

– Здравствуй, мама.

– Оставь ее в покое, – настойчиво повторила Роза. – Она не сделала ничего плохого.

– Ее предки сделали, – сквозь зубы прошипела Нина. – А в ней течет их кровь. Я не успокоюсь, пока не прольется последняя капля крови твоего убийцы.

– Его кровь уже пролилась. Твоими стараниями. Его потомки не в ответе за его преступления.

Нина упрямо мотнула головой, не принимая материнские доводы.

– Лиза, – Роза протянула к ней руки. – Доченька, взгляни на себя. Ты превратилась в монстра. Ты заразила себя и своих девочек ненавистью такой черной, что они не ведают ничего другого, не видят в жизни цели иной, кроме как убивать. Разве такого будущего я для тебя желала? Ты могла бы спасать, помогать, сколько добра ты могла принести в этот мир, но вместо этого…

– Вместо этого я вынуждена мстить! – закричала Нина. – Потому что они не оставили мне выбора: отняли тебя у меня и своими руками создали собственного палача. Я убийца, и гореть мне за это в аду, но прежде, – Нина подняла руку с зажатой в ней глиняной куклой, – прежде в аду сгорят все Измайловы.

Она бросила куклу в огонь, и Роза, вздрогнув, отступила.

Нина словно вынырнула из болота. Тяжело задышала, заозиралась по сторонам. Поймала взглядом притихшую няню.

– Я всегда считала, что ты умнее Эли, – продолжила та как ни в чем не бывало. – Такая рациональная и здравомыслящая. Видимо, именно это тебя и сгубило. Эля, в отличие от тебя, верила в невозможное, поэтому быстро догадалась, что враг не снаружи, а внутри. Я очень удивилась, когда узнала, каким образом она ушла из жизни. На похоронах все были в шоке – кулон во рту, скотч вокруг головы. А я молчала. Молчала, потому что знала зачем. Не для того, чтобы отпугнуть Бруксу, а для того, чтобы удержать ее в себе. Умно́. И все бы у Эли получилось, если бы не ты.

– Зачем Эля оставила мне подсказку? – борясь с головокружением, спросила Нина.

– Подсказку оставила не она. Пусть и не полностью, но Лиза к тому моменту уже завладела ее сознанием. Она не позволила бы Эле сгинуть. Бруксе нужно было, чтобы ее нашли.

– Она не Брукса, – зачем-то заспорила Нина.

– Ой ли? Восставшая из мертвых мстительная ведьма, которую нужно пригласить. Которая медленно высасывает жизнь, пока не умрешь. Вас всех преследует самая настоящая Брукса, только вы отказываетесь замечать зло в себе, упорно ищете его извне и видите угрозу там, где на самом деле находится спасение.

– Зачем она сводит с ума окружающих?

– Она сводит с ума только своего носителя.

Нина замотала головой:

– Нет. Двойняшки, Юля, папа… даже Альф.

– Она сводит с ума только своего носителя, – повторила няня Агата. – Вспоминай.

Нина вцепилась пальцами в столешницу, предвидя очередную воронку воспоминаний. Вот она снимает со стен только что развешанные картины, вот зажигает напольную лампу для читающего в свете люстры отца, вот разглядывает идеально ровную поверхность Элькиной двери. Буквально каждый поступок родни искажался иллюзиями, она видела то, чего не было, и не замечала того, что происходило на самом деле.

– За что ты нас так ненавидишь? – прошептала Нина срывающимся голосом.

– Я вас не ненавижу, – покачала головой старушка. – Но вы должны умереть, такова воля Лизы.