Мама, мама

– Все правильно, банда, – сказал он. – Теперь у нас доставка до конца маршрута. Я ваш «Убер». – Рэз тихонько рассмеялся, но все сердито смотрели на Уилла.

После того, как Уилл открылся Джозефине, пути назад уже не было. Неделю за неделей она составляла все новые жалобы на неподобающее поведение Рэза, но это привело лишь к тому, что на занятиях он отпускал в адрес Уилла все менее завуалированные нравоучительные комментарии. И все же Джозефина, должно быть, чувствовала, что проигрывает эту битву. Уилл вспомнил ее многочисленные разглагольствования за ужином о том, что она «не в восторге» от ответа директора, что так называемое дисциплинарное взыскание против мистера Рэза было просто смешным.

– Они понятия не имеют, с кем связались, – говорила она, раздраженно накладывая пюре в тарелки Уилла и Вайолет. – Я не какая-то бестолковая мамаша. Я педагог. И я знаю, как должна работать система.

Примерно в это же время Уилл узнал о существовании кабинетов детских психологов. Джозефина прочитала бестселлер о синдроме Аспергера (или, может быть, просто рецензию на него), и заключила, что Уилл демонстрировал некоторые симптомы: социальная тревожность, боязнь громких звуков, почти физическая потребность отвернуться, когда кто-то пристально смотрел ему в глаза. Первый психолог решила, что Уилл был слишком эмпатичен для аутиста: она видела, как тщательно Уилл подбирал слова, описывая чувства других людей. Второй психолог также не согласился с его матерью, предположив, что Уилл страдал тревожным расстройством. Отправившись с сыном к третьему специалисту, Джозефина захватила с собой тетрадь необычных слов, которую он вел с ее подачи с целью расширения словарного запаса. В том, как он вел тетрадь, прослеживались все признаки навязчивого интереса. В тот же день Уилл разрыдался, получив диагноз «аутизм».

– Ох, Уилл, – вздохнула мама. – Хватит вести себя так, словно это конец света. Все люди одинаково странные, просто у некоторых больше информации на свой счет. К тому же, ты слышал, что сказал доктор. Синдром Аспергера – самая легкая форма расстройства аутического спектра.

Как только врач подтвердил поставленный Джозефиной по интернету диагноз, она оборвала психотерапию сына, и ее генеральный план стал очевиден. Имея на руках диагноз, Уилл уже был не каким-то изгоем, а одним из детей с ограниченными возможностями, ущемляемых школьной системой (вскоре – «тем самым» ребенком). Джозефина написала в местную газету статью с заголовком: «Они отвечают за травлю: учителя и дирекция школы издеваются над учениками с аутизмом».

После того, как Джозефина пригрозила подать на школу в суд за дискриминацию, попечительский совет отправил мистера Рэза в административный отпуск, а проблемы Уилла только усилились. Школьники носили черные нарукавные повязки и футболки с надписью «РЭЗа не РЭЗдавят», подкладывали на стул Уилла открытые пакетики кетчупа, когда он отлучался в туалет, терли металлические края линеек о подошвы обуви и прижимали их к его шее, когда они становились достаточно горячими, чтобы обжечь кожу.

Но последней каплей для Уилла стало то, что милейшая Хлоя Чан налила в ладонь дезинфицирующего средства для рук и втерла ему в глаза. (Позже он узнал, что она рассчитывала, что мистер Рэз напишет ей рекомендацию в частную школу.) В тот же день, вернувшись домой, он начал умолять маму перевести его на домашнее обучение. В обожженных глазах стояли слезы, и он горячо упрашивал:

– Почему я должен ходить туда, если ты сама учитель? Ты в сто раз лучше любого из них!

Уилл ни разу не пожалел о своем решении.

Но теперь, прячась в кабинке туалета общественного центра, глядя на обрывки туалетной бумаги на полу и мечтая испариться (не то чтобы умереть, а просто вдруг перестать существовать), Уилл не мог подумать ни об одном спасительном качестве, которым он бы обладал. Он едва был способен разговаривать с детьми на три класса младше, не паникуя настолько, что слова вылетали из него разом, невнятно и отрывисто. Он не мог себе представить, что через четыре года сможет набраться достаточно уверенности, чтобы зайти на местную ферму и попроситься на ту же работу, что и Вайолет. Не говоря уж о наглости прийти на собеседование в колледж или поцеловать девушку.

В тот момент, когда Уиллу в самом деле захотелось справить нужду, дверь уборной открылась, и Уилл остановился на полпути. Кто-то подергал за ручку кабинки.

– Одну секунду, – выдохнул он, запихивая мини-уильяма в огромные трусы.

– Открой дверь, Уилл. – Он, не раздумывая, подчинился.

– Я уж думала, ты меня бросил, – сказала Джозефина, застегивая ему ширинку и пуговицы на брюках. – Ох, милый, я знаю, что тебе трудно. Я видела, что другие дети не обращали на тебя внимания.

Уилл проглотил стоявший в горле комок ненависти к себе.

– Но мне эта группа пошла на пользу, – продолжила Джозефина. – В последнее время я была в полной изоляции. Мне так одиноко.

– У тебя есть я.

– Я знаю, но иногда думаю о том, а не было ли ошибкой бросить факультет искусств. Я отдала всю мою жизнь ради тебя. Я пожертвовала всем.