Мамонтенок Фуф

— Зачем они нам? — Гай начал оправдываться, словно его уличили в чем-то нехорошем. — Мы везде находим пищу.

— Это сейчас, — снисходительно согласился Хомяк. — А что будете делать, когда придет Белое Время?

— Я выкапываю траву из-под снега, — сказал Гай.

— А я ем ветки, — добавил Фуф.

— Вы же пропадете с голоду, ребятки! — ужаснулся Хомяк. — Вам неслыханно повезло, что вы встретились со мной. Я научу вас жить. Слушайтесь моих советов и вы забудете, что такое голод и холод.

Хомяк снова облизал свои лапы, зевнул и сказал:

— Ну, идите, ребятки. Я сейчас пойду отдыхать, а вы приходите ко мне почаще. Я вам много полезного расскажу.

Фуф с Гаем успели уже порядочно отойти, когда Хомяк высунулся из норы и прокричал им вслед, чтобы они в следующий раз не забыли прихватить для него, охапку колосьев или гороховые стручки.

8

Надо сказать тебе, мой дружище, что Фуф и Гай были смышлеными зверенышами и хорошо знали суровость Белого Времени. Поэтому они не пропустили мимо ушей соблазнительные обещания доброго Хомяка и на следующий день пришли к его норе набираться ума-разума. Фуф, как просил Хомяк, принес в хоботе целый ворох колосьев.

Хомяк грелся на солнце, блаженно жмуря свои круглые навыкате глазки.

— А, мои ребятки пришли, — обрадовался он и тотчас придирчиво обнюхал колоски.

— Кажется, чуть недоспелые, — озабоченно сказал он. — Но ничего, я их подсушу.

Вряд ли когда у Хомяка были такие внимательные слушатели. Еще с той зимы кладовые у него так и ломились от вкуснейших вещей — отборных зерен диких злаков, крупных стручков гороха, сладких головок клевера, очищенных земляных орехов. Да за это лето запасливый Хомяк успел уже натаскать столько, что теперь некуда было складывать. Хомяк благодушествовал и был не прочь развлечься беседой.

— Жить, ребятки, надо умеючи, вот что я вам скажу, — поучал он, сидя над кучей колосьев, принесенных Фуфом. — Нынче все слышу я, что вот, мол, с каждым годом становится холоднее, в горах льды копятся, что по старинке, теперь-де не проживешь. Ум нужен, кричат, если хотим выжить. И на людей все ссылаются.

— Люди! — Хомяк презрительно хрюкнул. — Возьмем саблезубого тигра, мне о нем еще дед рассказывал. Вот это, говорят, был зверь! Царь природы! Одной лапой мог задавить кабана. А клыки какие у него были, а шуба! Кому и жить бы, как не ему, а где он сейчас? Нету. Вымер, и все тут. А вы мне про людей, про их огонь. Не-ет, все это чепуха — и огонь, и клыки, и ум. Защечные мешки — вот что главное. Глядите!

Тут Хомяк стал хватать лежавшие перед ним колосья, подносить ко рту и ловко вылущивать из них зерна. Нет, что ни говори, а получалось это у него на загляденье. Очень скоро щеки у Хомяки оттопырились так, что и без того круглая его физиономия раздались и ширину раза в два. И когда он повернулся, чтобы нырнуть в нору с новой порцией припаса, эти его отдувшиеся щеки были видны даже со спины.

— А может, Хомяк прав, — задумчиво сказал Гай, провожая взглядом мелькнувший в отверстии норы хомячий хвост. — Зимой сколько намучаешься, пока достанешь из-под снега траву. А если подтает, а потом морозом прихватит, тогда траву и вовсе не достанешь, хоть все копыта разбей. А Хомяк лежит себе в тепле, ест да спит, и никаких забот. Вот они, защечные-то мешки! Интересно, а у меня так получится?

Гай набрал за щеку травы, отчего его мордочка смешно перекосилась на одну сторону, подержал ее там и съел.

— Ничего не получается, — вздохнув, сказал он. — Не ходить же так с ней целыми днями, а складывать некуда — нор-то у нас с тобой нет.

Появился озабоченный Хомяк.

— Кладовые все забиты, — отдуваясь пояснил он. — Пришлось в проходе сложить зерно-то. Как бы не попортилось. Ну ничего, я его съем в первую очередь. О чем я говорил-то? Да! Вот слышу иногда — хапуга-де Хомяк, жадина, все под себя гребет. А кто говорит? Зайцы-голодранцы и всякая мелюзга вроде синиц. Разве это не обидно? Может, я обокрал кого? Вон куница или хорек, те, верно, таскают яйца из чужих гнезд. А я ведь не ворую, своим трудом все нажито, вот этими лапами.

И Хомяк показал восемь растопыренных пальцев.

— Это, я считаю, все от зависти, — сердито продолжал Хомяк. — Оттого, что нет у них защечных мешков. Я давно им говорю: есть защечные мешки — будешь жить, нет — вымрешь, как тот тигр. К этому все идет. И люди со своим умом и огнем тоже недолго протянут, потому что нет у них мешков. Нет ведь, а?

— Не знаю, — сказал Фуф. — Я никогда не видел людей.

— И я тоже не видел, — сказал олененок.

— Наверно, нет у них все-таки, — с надеждой сказал Хомяк. — Иначе зачем бы им огонь понадобился? Нет, никакие там рога, клыки и хоботы не помогут, — продолжал рассуждать Хомяк. — На земле останутся защечные мешки. Хомяк — вот кто будет царем природы. Обзаводитесь мешками — вот мой совет.

— А как? — в один голос спросили Фуф с Гаем.

— Н-ну, не знаю, — задумался Хомяк. — Может, вам побольше толкать за щеку? Глядишь — раздуются щеки. Конечно, как у меня они не станут, — самодовольно продолжал он, — но жить безбедно наверняка будете.