Мамонтенок Фуф

— В десять, говоришь? М-мум… — вожак с усилием размышлял, двигая кожей широкого лба. — А кто телят ест?

— Волки, кто ж еще, — убежденно ответил Харр.

— А не ты ли? — усомнился вожак.

— Я?! — смертельно обиженный вскричал медведь, хлопнул себя лапами по бокам и разразился негодующий речью. Он призывал в свидетели всех жителей Земли, Воды и Неба, что за всю жизнь он не только не ел телятины, но даже и не видел как следует теленка.

— Кореньями! — кричал Харр. — Одними только кореньями я и питаюсь. А если и съел когда одного-двух паршивых зайчишек, то только сослепу. Стар я уже, плохо вижу!

Кончилось все тем, что подозрительные быки, до конца так и не поверившие медведю, заставили его дать Клятву, что он никогда не тронет ни одного теленка. В свидетели взяли всевидящего Орла-могильника. Этот всегда знал, кто где и на кого охотится, потому что был непременным участником всех пиров. Орел никогда и никому не выдал бы мест и секретов чьей-то охоты. Но став свидетелем, он должен был сообщить бизонам, если бы Харр задрал теленка. Так повелевал великий и древний Закон Земли, Воды и Неба. А если Харр нарушит свою Клятву, то по тому же Закону Род Бизонов должен был отомстить Харру любой ценой.

И всегда-то не добродушный Харр ходил теперь злой на весь свет.

Вот в такое время неугомонного Фуфа угораздило подшутить над пещерным медведем. Случилось это е полдень, когда Фуф, спасаясь от жары, забрался в речку. Из воды торчала только одна его голова, да и то не вся. Вдруг Фуф увидел большого мохнатого зверя, который не спеша ковылял вдоль берега. Зверь сразу же понравился Фуфу — он был толстый, весь такой мягкий на вид и при каждом шаге презабавно переваливался с боку на бок. Фуф затаился и, когда симпатичный зверь поравнялся с ним, окатил его струей воды из хобота.

Харр, — а это был он, как ты, конечно, уже понял, мой догадливый друг, — испуганно рявкнул, бросился было бежать, но, разглядев, что это всего-навсего мамонтенок, рассвирепел.

— Не хватало только, чтобы всякие поросята надо мной шутки строили. Р-р-разорву! — заорал он и бросился к реке.

Фуф завизжал, увидев его жутко оскаленную морду, и кинулся на другой берег, где в кустах ходила его мама. Она, конечно, тотчас поспешила на крик сына, подхватив на ходу толстенную дубинку. Увидев мамонтиху, Харр с середины реки резво взял назад. Улепетывал он во все свои медвежьи лопатки, но рассерженная мамонтиха оказалась проворнее. И не миновать бы медведю пребольшущих неприятностей — куда там тугодумам-быкам с их Клятвой! — если бы он не умудрился каким-то чудом протиснуться в узкую щель между береговых скал. В обычное время он туда едва-едва всунул бы разве что одну голову. Но все равно, мамонтиха успела-таки здорово огреть его по заду своей тяжелой дубиной.

Только под вечер и то с большими предосторожностями выбрался Харр из своего так кстати подвернувшегося укрытия и, прихрамывая, пошел прочь. Сейчас он, как это часто получается у всех неумных и злых существ, был совершенно уверен, что во всех его бедах виновен паршивый мамонтенок. И вредные быки, и боль в пояснице, и многое другое — все это сошлось на негодном сосунке.

6

К скалам подплыли в середине дня. Сплошной серой стеной они тянулись вдоль берега. Деревья на их вершинах казались совсем маленькими. Присмотревшись, девочка разглядела на скалах множество рисунков. Яркой краской были нарисованы медведи, целые стада бегущих оленей, охотники, поражающие копьями быков и лошадей. Увидела Олла также мамонтов, лежащих вверх ногами, и танцующие вокруг них фигурки людей.

Дед сделался важным и неразговорчивым. Он достал откуда-то большой амулет с изображением солнца, надел его на шею, взял в руки бурдючок с краской и полез вверх.

Олла осталась на берегу и оттуда смотрела, как появляются на скалах новые рисунки. Цепочка людей гнала стадо испуганных оленей, а навстречу выбежала группа охотников и метко бросала копья. Краска была густая и жирно блестела на солнце. Олла как-то видела, как дед готовил ее. Он брал красную глину, смешивал ее с бычьей кровью, добавлял смолу и долго выдерживал все это у огня.

Насмотревшись, как дед Уча карабкается по скалам и терпеливо рисует все тех же охотников и зверей, Олла еще раз искупалась и улеглась на теплом галечнике. Свои длинные густые волосы она разбросала так, чтобы они быстрее высохли. После этого она стала думать, куда мог деваться Аф. «Наверно, ушел с охотниками», — подумала Олла, хотя знала, что на охоту Афа никогда не брали — боялись, что спугнет дичь.

Аф попал к ней прошлой весной, в самый конец ледохода. Однажды днем Олла услышала с реки громкие крики. Сбегая по тропинке, она увидела толпу детей. Они кричали, размахивали руками, кидали камни. И уже спустившись к самой воде, Олла поняла, из-за чего поднялся шум. Зеленовато-серая холодная река несла последние льдины, и на одной из них, скуля и тоненько подвывая, бегал щенок. Он то бросался к краю, словно хотел нырнуть в воду, то отскакивал назад и начинал плаксиво лаять, подрагивая коротким хвостиком.