Мамусик против Ордена Королевской кобры

Почти не отвлекаясь на трюфели, я яркими красками живописала Якову Матвеевичу страшную ночь. Подземелье, Главный Магистр в сандалиях, толстуха Воронцова, змеиный яд в пластиковой трубочке, отвратительные специи, татуировка — вот у этой аудитории мой нательный рисунок в виде Кобры имел оглушительный успех. Сосед так и впился взглядом в припухшую змею в короне. Я порадовалась, что надела нарядный розовый бюстгальтер с красными цветочками. С ума сойти — еще только половина двенадцатого утра, а я уже дважды оголила грудь перед посторонними мужчинами.

Когда же я сказала, что в целях конспирации прикрылась его фамилией, на благородном лице соседа отразилась целая гамма эмоций: и удовольствие, и мука от несбывшегося, и восхищение моей сообразительностью.

— И — да, Яков Матвеевич, я видела ее! Ту самую украденную старую книжку!

— Святые небеса! «Книгу Пряностей»?

— Ага. Этот негодяйский Главный Магистр нахваливал этого негодяйского Черного Пса за то, что тот ее раздобыл… А Степочка, бедняжка мой, страдает по ложному обвинению…

Меня пронзила огромная, как шпиль телебашни, боль. Чтобы хоть немного ее притупить, я засунула в рот сразу две трюфелины и самовольно подлила себе еще чая — на холостяцкой кухне Якова Матвеевича я чувствовала себя вполне свободно.

— Так-так, и где же сейчас эта священная рукопись? — Глаза соседа посветлели от научного азарта. — Зная вас, несравненная Любовь Васильевна, я бы, пожалуй, не удивился, если бы вы сейчас вытащили «Книгу Пряностей» из своей сумки…

— Эх, хотела я ее стащить, — покаялась я, впрочем, не чувствуя за собой никакой вины, — да не вышло — они эту книжку, подлецы, сунули в стеклянный футляр. Никак к ней было не подобраться.

— Жаль, действительно жаль, — расстроился Яков Матвеевич. — Но хотя бы диктофонная запись у вас получилась?

— Самое обидное, что нет! — Я снова чуть не расплакалась. — Нельзя, нельзя доверять технике, Яков Матвеевич! Если бы не дурацкий телефон — подвел меня так невовремя! — Володя бы мне поверил…

Яков Матвеевич наклонил голову и с усилием потер седые виски.

— Я сам попробую с ним поговорить, Любовь Васильевна, — сказал он после паузы. — Полагаю, найдется у меня один убедительный аргумент…

— Какой? — тут же спросила я с любопытством.

— Простите, я не имею права обнадеживать вас понапрасну, поэтому не могу пока посвятить вас в свои предположения, — твердо заявил он, повернувшись ко мне аристократическим профилем. И сразу сменил тему: — Мне очень приятно, Любовь Васильевна, что вы носите мой подарок, я рад был вам угодить…

— Да, Яков Матвеевич, павлин просто шикарный! — с благодарностью отозвалась я.

Сосед бросил взгляд на брошь (как умно было с моей стороны надеть кофточку с вырезом!) и, против ожидания, нахмурился:

— Если позволите, Любовь Васильевна, я бы хотел рассмотреть украшение поближе — кажется, из хвоста птицы выпал камешек…

— Правда? — удивилась я, опустив голову и разглядывая брошь. — Я никаких дефектов не вижу.

— Разрешите? — Он протянул узкую ладонь.

Я едва не возмутилась во всеуслышание — тоже мне, интеллигент называется! — но вовремя сообразила, что Яков Матвеевич не собирается варварски хватать меня за грудь, а тихо ждет, пока я отстегну павлина и положу ему в руку.

— Да, так я думал. — Прищурившись, сосед бережно ощупал блестящую птичку. — Не хватает одного сапфира.

Я расстроилась. Неприятно, когда обновка хороша лишь на девяносто девять процентов.

— Не переживайте, Любовь Васильевна, — успокоил меня сосед. — Оставьте павлина мне, я его обменяю на нового — коллеги привезут из Эрмитажа.

— Вам не сложно? — обрадовалась я.

— Ну что вы, это же мой подарок, я ответственен за то, чтобы он был идеальным. Вы достойны самого лучшего, несравненная Любовь Васильевна. — И снова этот ласковый, но при этом — полный грусти взгляд. Он убрал павлина в лаковую шкатулку, стоявшую тут же, на подоконнике среди книг — подальше от страшно заинтересованного птичкой Ренуара. — Брошь — эта такая малость… Как жаль, что я не могу защитить вас от всех перипетий судьбы… Заклинаю, Любовь Васильевна, успокойте меня, пообещайте, что вы не воспользуетесь приглашением Главного Мошенника и не пойдете сегодня на форум!

Похоже, Яков Матвеевич искренне за меня переживал. Он всем корпусом подался вперед, руки умоляюще сжаты.

— А что мне там делать, на форуме? — пожала я плечами. — Готовить вместе с Кобрами отравленные кушанья? Остановить этих безумцев я все равно не смогу, а если даже и остановлю — что толку? Районная полиция в лице майора Уточки мне снова не поверит, полковник Орлов по-прежнему недоступен… Нет, Яков Матвеевич, я лучше отлежусь дома, сериал посмотрю, сегодня повтор всех серий за неделю…

— И правильно, Любовь Васильевна, правильно, — успокоился сосед. — Зачем вам становиться соучастником крупнейшего преступления со времен китайской императрицы Цыси?

Ренуар у него на коленях сладко потянулся и перевернулся на другой бок.

— Кого? — переспросила я. — Какой еще Кисы?