Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству

Частный сектор называли «рукавом»: это если посмотреть с неба, получится рукав, отходящий от города. Но смотрит ли кто-то сверху? Дворник вычищает здесь тропинку на одного, и мы идем с Таней, одинокие, мало знакомые в общем-то, и не люди, а капюшоны. От фонаря до фонаря чернота, а на свету сугроб блестит желтоватой волной. До Петербурга долго и скользко.

Нас запускают на веранду переодеться среди замороженной летней мебели.

Наступил новый 1998 год, и бог с ним. Василий любил американские сигареты, джинсы, доллары и разбогател тогда ска-зоч-но. Купил вишневую «ауди», снял любовнице квартиру, уехал отдыхать в Египет с женой и дочкой. Молодой, веселый, красивый, золотая цепочка – продолжение загара. А я знаю сейчас, что его дочка, коричневая, яркий купальник, 10 × 15, будет лететь с мужем в фонарный столб и умрет тут же, в машине. А Василий тогда не знал, и жизнь пружиной была сжата у его ног.

В Петербург мы, конечно, не поехали. Заработали мало, и куда больше хотелось красивый спортивный костюм с тремя цветными полосами на спине. И хорошо, что купил: мама носит его до сих пор. Я рассматривал Ленинград в старом бабушкином альбоме. На все там падала едва заметная желтизна: в ней плыл катер по каналу, загибался мост, спешила на работу дама в голубом трикотажном костюме (туфельки, сумочка).

Евгений ЧеширКо

Подарок на Новый год

– Ну, что там? – высокий и плечистый старик аккуратно пригладил седую бороду и взглянул на часы.

– Да подпруга ослабла. Сейчас затяну и дальше поедем, – ответил Снеговик, пытаясь своими руками-ветками зацепиться за оглоблю упряжки.

Дед Мороз пару минут понаблюдал за неудачными попытками своего товарища затянуть ремешок и, покачав головой, подошел поближе.

– Это мы так долго будем возиться, – снимая рукавицы, произнес он, – давай я сам.

– Просто не получается у меня подцепиться… – виновато опустил голову Снеговик и отошел на шаг назад, вздыхая и разглядывая свои руки.

– Ничего, братец, бывает, – снисходительно улыбнулся Дед Мороз и, бросив рукавицы на снег, подошел к упряжке. Ласково погладив лошадь по боку, он принялся затягивать ремень, – у нас просто времени совсем нет, дружок. Вроде бы со всеми делами уже управились, в одно место только заехать осталось.

– Что за место?

– Да девчушка одна. Раньше письма мне каждый год писала, а в этом – ни строчки. Переживаю я что-то за нее.

– Может, не дошло? – обеспокоенно спросил Снеговик.

– А что, хоть раз не доходило, что ли? – Дед Мороз нахмурился и посмотрел на своего друга.

– Да нет, – пожал тот плечами, – это я просто предположил.

– Ты поменьше предполагай, – покачал старик головой, – все письма до меня доходят. Ни разу такого не было, чтоб не дошло. Поэтому и переживаю… Так, вроде подтянул, посмотри.

Снеговик подошел к упряжке и внимательно осмотрел подпругу.

– Вроде бы нормально, – кивнул он, – можно ехать.

– Ну так поехали скорее, – вскочив на сани, пробасил Дед Мороз.

Снеговик неуклюже забрался на свое место и взял в руки вожжи.

– Едем?

– Поехали, поехали скорее, – заторопил его Дед Мороз, усаживаясь поудобнее.

Кони рванули с места и сани тут же взмыли в темное зимнее небо.

– Рукавицы! Мороз, рукавицы твои забыли! – перегнувшись через край саней, закричал Снеговик.

– Ай, рукавицы… – с досадой махнул рукой старик. – Ладно, едем дальше. Времени совсем нет.

Дверь скрипнула и медленно отворилась. Дед Мороз замер на пороге, вглядываясь в темноту комнаты.

– Дедушка Мороз? Это ты? – послышался тихий шепот из угла комнаты.

– Я, – улыбнулся в седую бороду старик и подошел к кровати, на которой лежала, закутанная в одеяло, девочка лет восьми.

– А почему ты пришел? Я же не писала тебе письмо в этом году.

– Так поэтому и пришел, – присев на пол и опершись о край кровати, произнес старик. – Думаю – а вдруг случилось что? Или забыла просто?

– Нет, – грустно покачала девочка головой, – не забыла.

– А что же тогда произошло?

Девочка плотнее укуталась в одеяло и посмотрела на Мороза.

– Дедушка, а ты не обидишься, если я по правде скажу?

– Нет, конечно, – тряхнул седой годовой старик, – всегда нужно говорить правду, ты же знаешь.

Девочка замялась и слегка закрыла лицо краем одеяла, как будто стеснялась своих слов.

– Просто… Просто ты не все желания сможешь исполнить. Нет, ты не обижайся на меня, но ты же не сможешь сделать так, чтобы во всем мире закончились войны, чтобы никто не болел и чтобы все жили счастливо?

– Ну… – Мороз вздохнул и поправил шапку на голове, – как бы тебе объяснить… Дело в том, что, например, войны – их же взрослые устраивают. Ты хоть раз видела, чтобы дети начинали войны?

– Не-а.

– Вот… Их устраивают взрослые, а они совсем не верят в меня. Они думают, что меня не существует. Им скучно, вот и…

Было заметно, что Дед Мороз очень расстроен. Он с трудом подбирал слова, пытаясь объяснить этой маленькой девочке, почему он – Хозяин Зимнего Праздника, Добрый Волшебник и Чародей – не сможет выполнить такое сложное и одновременно простое желание.

– Ну вот, а ты говорил, что не обидишься, – вздохнула девочка.