Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству

– Гном! Ура! Почти целенький, только снизу немного отбился. Его повыше, я его просто обожаю. Дядя Леша подарил, помнишь?

– Я-то помню, а вот ты откуда, тебе трех не было.

– А вот помню.

– Не помнишь ты ничего. Не ври. Это я тебе рассказал.

– Ну расскажи еще.

– Дядя Леша пришел с мешком подарков в костюме Деда Мороза: «Ну, дети дорогие, встречайте деду…» – и упал прям в коридоре. Ты так испугалась, я тебя еле успокоил. Маме с папой не до нас было. Они дядю Лешу тащили в комнату вдвоем. Мама нам сказала, что Дед Мороз не пьяный, он просто устал. Переутомился. А я спросил, почему Дед Мороз под бородой дядя Леша? А она сказала, чтобы я не лез, сейчас вообще не до этого, но, если позвонит тетя Марина, дверь не открывать.

Дяди Леши больше нет…

– Вот эту сосульку вниз повесь, она от света гирлянд переливается.

На Новый год готовим только мы с папой. У нас отлаженная система. Папа по горячему.

Я по салатам и холодным закускам – лучше меня никто не сделает. Меня в детстве бабушка натаскала. Говорила, что замуж можно выйти, только если мелко салат оливье научишься резать. «Вот Шурка неказистая совсем, да еще прихрамывает. А муж у нее какой? Петр Алексеевич? Все в дом, работящий, Шурку обожает. А все потому, что она мелко оливье режет, просто шедевр у нее, а не салат».

Я столько пальцев перерезала, пока научилась – не сосчитать. У меня очень мелко теперь выходит! Кусочек к кусочку. Просто пюре, а не оливье. Мне кажется, что муж меня не за это полюбил, но наверняка ведь никогда не знаешь!

Система у нас такая: я режу-заправляю-творю. Папа в это время натирает утку специями и скептически говорит:

– Не получится.

– Что не получится?

– Ничего не получится.

– А как?

Тогда папа достает из холодильника водку и наливает нам по полрюмки. Рюмки у нас спрятаны в шкафчике, чтобы, если мама зайдет, сразу дверцу шкафчика закрыл и опля! Что было? Ничего не было. Готовим, Оль, тебе чего?

Мама ужасно расстроится, если узнает: «Ты сдурел, ребенка спаиваешь?»

И губы подожмет. Для папы хуже нет, если мама губы поджала. Для папы это Армагеддон.

Но мама еще ни разу нас не засекала.

Радуется, что мы такие веселые, суетимся с румянцем и праздничным настроением.

А мы тихонько чокаемся, раз – выпили, закусили крохотными бутиками, я делаю, черный хлеб, сверху сало, кружок огурчика и кусочек лука.

Жена брата приходит к нам на кухню, с нами весело. Мне сначала жалко было нашим маленьким мирком делиться. Мое! Но я все равно делюсь и учу ее мелко-мелко резать салат. Она с нами выпивает, это большой плюс. Братец-то вообще не пьет, он зануда.

Часов в десять мужчины тащат огромный стол из кухни в гостиную. Стол не пролезает в дверь, мама командует, что его надо на попа поставить и тихонько втиснуть. Мама изображает, насколько тихонько: проходит боком в дверь туда и обратно. Вот так, аккуратно, видите? Папа матерится.

Накрываем на стол все вместе. Белая скатерть, начищенное серебро и блестящие тарелки. Дети таскают с кухни миски с салатами. Мама следит, чтобы всего вдоволь было. Нужно, чтобы стол ломился, тогда и весь год ломиться будет.

– Не маловато? Вот тут еще свободное место.

– Так икру же еще не положили.

– Ну а чего же? И рыбу не нарезали. Ну вы даете, чем занимались там полдня?

Рассаживаемся.

Дети клянчат сладкое шампанское.

Мама резко встает и выбегает из комнаты и тут же возвращается с веером денег в руке.

– Чуть не забыли, а то бы весь год псу под хвост. Кладите деньги под тарелки.

Мы послушно запихиваем деньги под скатерть под тарелку. Я вырываю у брата тысячную купюру, он бьет меня ладонью по башке.

Вспоминаем, что хорошего произошло за год. Мама нервно смотрит на часы – главное не пропустить куранты, а то весь новый год псу под хвост!

В этом году брата повысили на работе до небес, он сказал, что на Новый год покупает нам всем путевки на Бали. Отпразднуем в раю. Думали-думали, планировали.

Не поехали. Да ну!

Рождественское чудо

Мы только к дому подходим, а у меня уже холодок по спине. Как в фильмах ужасов, зловещее что-то… хоть и Новый год. Снежная поземка, ветер воет в переулках… секундная стрелка на часах медленно, но оглушительно громко отсчитывает последние мгновения…

Я умоляю жену вернуться, пока не стало слишком поздно, но она беспечно смеется, подталкивает меня к двери: «Ну что ты такое говоришь, глупый. Пойдем, мама ждет».

– Ох ты ж, посмотрите, кто пришел почти под бой курантов. Шучу. Шучу, Гена, давай свое «Цимлянское», раздевайтесь. Понимаю, дочка, некогда тебе, ты даже в праздники работаешь и диссертацию пишешь.

Мама – Медуза Горгона, главное не смотреть ей в глаза, только глянул – все, ты покойник – плаваешь зеленый и разбухший в море унижения.

Ты же не пишешь диссертацию и работаешь этим…

– Как его, дочка, напомни еще раз, кто у нас Гена, а то Светлана Алексеевна спрашивает, я все запомнить его должность не могу? А! Фрилансер! Прям запишу себе. Что, дочь? Это не должность? Ну так я знаю.

Я к противоядию тянусь. Черт, уже пустая! Сердце стучит, в ушах вата.

Жена встает и идет на кухню.

– Я принесу тебе еще!

Нет! Не уходи! Не оставляй меня здесь одного…