Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству

Снегоход лежал на боку в трех сотнях метров, на краю поля. Подъехав поближе, Ваня с егерем выскочили из джипа и бросились к оврагу. Туша здоровенного секача на его дне была наполовину припорошена снегом, красным от крови. Чуть поодаль, на спине, раскинув руки, лежал Дмитрий. Ирина, опустившись на колени, сидела рядом. Плечи ее подрагивали.

Ваня и егерь наперегонки бросились к ребятам.

– Кажется, у нее истерика, – задыхаясь, но упорно пробиваясь сквозь сугробы, бросил Ване егерь. – Ира, что с Димой? Он жив? Ему плохо?!

– Ему лучше всех, – всхлипывая от смеха, обернулась к ним Ирина.

– То есть – совсем? – с опаской уточнил Ваня.

– Когда сможет говорить – расскажет сам, – вытирая слезу и оставляя на щеке кровавый след, ответила девушка.

– Ирка, не доводи отца до инфаркта, быстро говори, что тут произошло, – выдохнул отец, падая рядом в снег.

Кабан, что залег на краю оврага, выскочил на обидчиков столь внезапно, что отвернуть Ирина просто не успела. Одним ударом опрокинув снегоход и вытряхнув седоков на краю склона, он описал небольшой круг по полю и снова ринулся в атаку. Две пули, почти в упор, он словно не почувствовал.

– В голову и в грудь, – подтвердил Ваня, осматривая секача.

Кабан просто замер на пару секунд, тряхнул головой и снова бросился вперед. И очень удивился бы, если бы умел: на него сверху кто-то прыгнул. Как Дима смог совершить такой прыжок, из сугроба, вопреки всем законам физики и собственным глубоко зеленым убеждениям – загадка. Но загадки загадками, а против фактов не попрешь. Против кинжала под лопаткой – в принципе можно, но не очень далеко. Аккурат до дна оврага.

– Так он верхом на кабане до самого низа и ехал! – снова рассмеялась Ирина и, наклонившись, крепко поцеловала парня. – Так что зря вы все на него сегодня обижались: он самый настоящий мужик!

– По самую рукоять! – восхитился егерь, с видимым усилием выдернув кинжал. – Держи пять, парень!

– А можно мне… его голову? – осторожно спросил Дмитрий, вставая и отряхиваясь от снега.

– И не только голову! – пожал ему руку Ваня. Потом помолчал и добавил: – Хотя я с некоторых пор предпочитаю кое-что другое в качестве трофея.

– Ты рассказал ему, почему? – спросила жена, разглядывая заспиртованные кабаньи яйца.

– У меня еще будет такая возможность, – улыбнулся Ваня.

– На следующей охоте?

– Или на свадьбе. Это уж что раньше произойдет.

Виктория Кирдий Я люблю декабрь

Я люблю декабрь – в этом месяце начинает прибавляться световой день. Кругом огоньки, люди спешат в гости с подарками, лица беззаботны и легки. Воздух пронизан искрами торжества. А январь мне напоминает снеговиков на тарелке, которых принес приятель в качестве гостинца. Ощущение праздника в январе так же тихо истаивает, как те крошечные снеговики с апельсиновыми шкурками вместо морковок.

У моего брата был сосед, капитан милиции, и накануне Нового года брат за компанию с ним решил пойти к стоматологу. Для храбрости выпили по сто грамм, зажевали лаврушкой. Во дворе стоматологии они обнаружили елку, привязанную к фонарному столбу. На ней болтался одинокий зайчик из картона. Час простояли обнявшись, просили у зайчика новые зубы.

В девяностые годы на стихийных рынках появилось много диковинных товаров. Отправились с однокурсницей купить подарки к Новому году. А купили рисовую водку. Очнулись в сугробе, не прерывая разговора о семантике русского языка. Пришли к выводу, что рисовая водка не самое праздничное винно-водочное изделие.

Поехали с братом на елочный базар. И среди пышного и богатого меню хвойных нашли абсолютно плоскую елку, словно она росла между бетонных плит. Это ж надо было не просто проклюнуться из семечка, но еще и вымахать под два метра. Ее и купили, за дерзость.

Маленькому сыну я не могла показать настоящего Деда Мороза, но сообщила, что в морозильнике находится его почтовый ящик, и туда можно складывать письма с желаниями. Сына потрясло не то, что Дед оставлял крошечные подарочки в морозильнике, а то, что он умеет читать.

Принято вспоминать первую елку в детском саду. Мое самое яркое воспоминание именно оттуда, но совсем в другом возрасте. Студенткой я подрабатывала в детском саду, шила костюмы к утренникам. Мне оставили ключи от музыкального зала. И нетрудно догадаться, что в новогоднюю ночь в музыкальном зале собралась большая компания студентов. До самого утра мы водили хоровод вокруг елки, переодеваясь в костюмы зайцев, лис, медведей, снежинок, матрешек и прочей сказочной живности. Пропуск в детство, кажется, можно достать в любом возрасте.

Старший брат прикрутил к доске негодные коньки, нам эта доска казалась роскошными ледяными санями. Полярная экспедиция собиралась из соседского мальчика, провиант – из булки с сахаром и дверного коврика для тепла. Самому выносливому выпадало быть оленем.

Зимой, детьми, мы с братом наливали воду в валенки, ждали, когда они заледенеют, и катались в них в парадном на цементном полированном полу. Это все, что я хотела сказать о фигурном катании.