Манга и философия

Более того, на встрече, созванной по приказу Господа, сам Господь утверждает, что все Земли являются отражениями друг друга, и разрушение одной из них приведет к разрушению всех остальных. Это замечание является одним из примеров действия принципа Инь-Ян, при котором гармония между противоположностями, включая отражения, является основополагающей для существования. Дополнительно, согласно духу гармонии между противоположностями, Парк представляет от каждого вида — даже видов, традиционно противопоставляемых друг другу — присутствие на встрече.

Хотя понимание дао (которое по своей природе не может быть по-настоящему понято) не является мерой даосизма. Возможно, больше, чем любая другая религия, даосизм делает ударение на чудесных возможностях учителей даосизма прикоснуться к Де (или силе) Дао, чтобы получить сверхчеловеческие способности. В «Ангелах ковчега» даосский аспект достаточно явно виден в том, как сёстры используют магию Де, чтобы путешествовать между измерениями и применять волшебную силу, чтобы уничтожать или останавливать своих врагов: Сим может получить огромную силу, когда она злится или расстроена, Хаму может гипнотизировать мужчин (и кого угодно с мужской душой) с помощью своей красоты, а Иафет имеет силу останавливать время, но только «один раз в день и не больше чем на пять минут». И вместе — как настоящая гармония противоположностей — сёстры могут вызывать ковчег, на который они собирают животных.

Тем не менее нужно отметить, что в отличие от даосизма, который верит, что способ, с помощью которого можно прийти в согласие со вселенной — это «ву вей», или «недействие»,— сёстры явно сфокусированы на активных действиях до того, как окно, дающее им возможность спасти исчезающие виды животных, закроется. И это несоответствие философии в очередной раз усиливает мой тезис этой главы — корейская культура, отражённая в «Ангелах ковчега»,— это смесь, и необязательно логичная смесь, множества противоречащих друг другу идей.

Конфуций сконфужен?

Хотя некоторые могут поспорить, что шаманизм представляет собой настоящую суть Кореи, другие, возможно парадоксально, оспорят противоположное, что Корея воплощает конфуцианское общество.

В то время как шаманизм делает акцент на субъективности и непостоянстве, конфуцианство усиливает объективность и разумную стабильность. Шаманизм говорит, что мораль и социальные структуры подвижны, конфуцианство говорит, что они являются основой, утверждённой волей небес — не совсем таких небес, как в христианстве, но представляемых как высочайшее и величайшее место, место обитания хороших богов и духов, которые говорят унифицированным голосом в поддержку абсолюта морали.

Тем не менее водораздел между шаманизмом и конфуцианством не является полностью непреодолимым. Конфуций называл себя «любящим предков» (а его предки были именно шаманами), и большинство людей согласится, что конфуцианство — это наиболее обдуманная и рациональная религия (как противопоставление полной неопределённости), версия шаманской традиции. Таким образом, возможно, хотя мы не должны слишком сильно пытаться примирить все противоречия — понять конфуцианство как усложнённый шаманизм через пять ключевых концепций: джен, чунь-цу, ли, де и вен, каждую из которых, могу поспорить, можно с лёгкостью найти в «Ангелах ковчега».

Во-первых, джен, обозначающее «человек» и «два», имеет отношение к доброжелательности ко всем людям. Человек джен относится ко всем людям так, словно «все люди — братья». Хотя и с некоторой натяжкой, джен можно увидеть в отношении сестёр ко всем чувствующим созданиям на Земле. Как говорит Иафет: «Мы не только видим физическую форму животных, но мы также заглядываем в их душу. Вот почему мы верим в то, что все жизни равны и драгоценны». Если мы принимаем шаманскую, даосскую и буддистскую мысль о том, что животные и люди обладают душами, можно сказать, что с точки зрения конфуцианства сёстры практикуют джен.

Во-вторых, из главного принципа джен вытекает принцип чунь-цу. Это значит, что человек чунь-цу ведёт себя как джентльмен по отношению к своим друзьям: он больше думает о том, что он может дать, чем о том, что он может получить, он не слишком болтлив и никогда не хвастается. Нужно ли говорить, что почти все мировые герои имеют в себе что-то от чунь-цу, и сёстры — не исключение: они работают, чтобы совершить великое дело, и готовы делать это даже ценой своей жизни, они самоотверженны в своей миссии и не думают, что к ним нужно относиться как-то по-особенному из-за того, что они наделены силой. Фактически, когда они находятся не на задании, Сим управляет скромным цветочным магазином и действует как хранитель своих младших сестёр, которые ходят в высшую школу в маленьком городке. Хотя даже здесь их природа чунь-цу проявляет себя: Хаму наказывает Иафет, когда она предлагает игнорировать забияк, которые обижают другого студента, потому что «они не могут отворачиваться от несправедливости в своём новом доме».