Манга и философия

Подход Урасавы и Тэдзуки к изображению роботов в «Плуто» (Pluto) отражает эту дискуссию о социальной онтологии расы, показывает изображения расы и расовых отношений. В «Плуто» роботы и люди, хотя и отличаются физически, сосуществуют значимыми способами. В основе этого совместного существования лежит интерсубъективное измерение, формирующее способы, которыми люди социально признают существование роботов как индивидуальностей. Это становится очевидным во многих местах сериала, примечательны используемые способы демонстрации исторических измерений отношений между расами в США, чтобы изобразить социальный мир людей и роботов. Гражданские права и интернациональные права, ратифицированные Соединёнными Нациями, даны роботам и защищают их от дискриминации. И более человечными выглядят роботы, такие как Уран, Атом и детектив Европола Гейшт, их постоянно принимают за людей, прямая отсылка к истории социального узнавания и неузнавания небелых людей как белых. Здесь есть также напоминания о расистских организациях, так же как и насилия, совершаемого расистами, чтобы запугать тех, кто выступает за права роботов. Группа людей, ненавидящих роботов, хочет, чтобы права роботов были отменены, это напоминает модель Ку-клукс-клана, они убивают выдающихся борцов за права роботов. Но в сериале есть и другой аспект, который связан с расовыми отношениями.

Хотя это и кажется явным, когда читаешь «Плуто», эта манга сфокусирована на роботах, так же как фокусируются на киборгах манга и аниме-версия «Призрака в доспехах» (Ghost in the Shell), что говорит нам о социально сконструированной природе отношений японского общества к технологиям. Почему роботы так невероятно популярны в Японии, хотя искусственный интеллект является большой исследовательской областью для учёных США. Может быть, потому что роботы предлагают решение будущих проблем стареющего японского населения, о котором могли бы позаботиться подобные никогда не устающие рабочие. Эти футуристичные рабочие могут также обеспечить возможности для решения растущей зависимости Японии от рабочих-иммигрантов. Должны ли мы увидеть в социальных правах и правовой защите для роботов в «Плуто» способ избегания существующей социальной реальности расы в Японии? Или этот сериал исследует вопросы представления возможности сделать шаг навстречу социальному осознанию на более широком социальном уровне?

Такой расширенный философский подход, доказывающий социальную онтологию расы, сочетается с тем, как манга становится социальной реальностью расы. Помните непроверенные предположения по поводу увиденной белизны? Это пример интерсубъективной природы расовой идентичности, общепринятых значений, формирующих ожидание, что небелые расы должны быть представлены в популярной культуре как социально маркированные. И это часть того, как манга, хотя и по разным причинам, становится частью индивидуального расового опыта как в позитивном, так и в негативном смысле. Но также манга становится частью социального узнавания других расовых и этнических идентичностей. Мы надеемся, что манга может пойти дальше, как метафизический помощник для философского понимания того, как такое общее узнавание происходит в расово и этнически различных обществах.

Манга метафизична? Никоим образом!

Только если вы продолжаете видеть лишь одних белых людей.

22 Вечно где-то рядом Элизабет А. Маркс

Для многих американских фанатов Япония стала тем, чем Готэм-Сити, Метрополис или варианты Нью-Йорка из серий издательства «Марвел» являются для поклонников комиксов. Она выступает в роли отдаленной альтернативной реальности, с которой фанату никогда не приходилось сталкиваться напрямую и о которой он вряд ли сможет получить непосредственное представление.

Изображение Японии в манге (в виде иллюстраций с нанесёнными «скринтонами» или обработанных фотографий) по своему характеру близко к старым фотографиям. Когда мы видим изображение места и времени, с которыми мы не знакомы напрямую или которые не можем вспомнить, нам остается полагаться только на значение, предлагаемое вторичными источниками информации. В случае с фотографией, где вы изображены младенцем, процесс представляет собой изучение фотографии ребёнка, сопровождаемое комментарием: «Смотри, это ты». Тогда мы отвечаем с пониманием: «Ага, вот как я тогда выглядел».

Когда мы сталкиваемся с изображениями мест, в которых мы никогда не бывали, происходит аналогичный процесс: мы зависим от внешних источников — в случае с мангой от подписей или объяснений рядом с картинками, которые позволяют нам воспринимать содержание. Есть некий религиозный элемент в вере в иллюстрированные версии Японии, некое чувство неловкости, которое можно сгладить, накапливая дополнительную информацию, изучая Японию для того, чтобы открыть значение иллюстраций в манге.

Путешествуя из диване