Манга и философия

Дэвид Хьюм (1711—1776) доказывал, что вся мыслительная активность, включая память и воображение, основана на восприятии. Хьюм разделял память и воображение на основе того, что память имеет восстанавливающую функцию (она пересоздаёт полученный опыт), в то время как воображение имеет функцию порождающую — в силу его возможности создавать то, чего ранее не существовало, хотя и из частей, ранее существовавших. Первым шагом Хьюма стало собрание вместе получаемого извне восприятия и зарождающихся внутри чувств в единой категории — впечатление. Он также доказывал, что все идеи или мысли скопированы с впечатлений, которые могут относиться как к памяти, так и к воображению.

Мысли, поднимающиеся из памяти, тесно связаны с впечатлениями, полученными на основе предыдущего опыта, например, моя мысль о том, что совпадает с чувственным впечатлением, полученным из предыдущего опыта. С другой стороны, воображение может свободно использовать как чувственное восприятие, так и внутренние ощущения, и поэтому оно может создавать новые идеи таким образом, что взятое в целом не обязательно совпадёт с полученным ранее опытом.

Хьюм даёт пример золотой горы. Это то, чего мы никогда не видели и не получали в качестве какого-либо другого опыта, но мы можем собрать этот образ из элементов, которые мы получили опытным путём. Хьюм пришёл к выводу, что все творческие силы разума «есть не более чем результат умения составлять, перемещать, увеличивать или уменьшать вещества, доступные нам на основе ощущений и опыта».

Хотя теория Хьюма не лишена здравого смысла, современные психологические исследования предполагают, что он ошибался. Воображение вовлечено в запоминание и даже в восприятие. Память — это не просто запас полученных ранее впечатлений. Память порождает их снова — каждый раз, когда мы вспоминаем. Запоминание чего-либо — это пример воображения. Вот почему так легко Элизабет Лофтус и другие исследователи смогли вживить людям поддельные воспоминания.

Осаму Тэдзука особенно заинтересован в том, откуда созидание черпает сырой материал для себя, в законности этих источников и в том, как память и воображение распределяются во время творческого процесса. Доктор Сарута может всего лишь пытаться создать новую жизнь из старых частей, которые есть у него под рукой (включая Мупи Тамами), и даже Масато в его предпоследней форме божественного бытия не может создать новую жизнь, которая бы превзошла людей. Кажется, что умение создавать нечто из ничего — это минимальное требование для бога; нечто универсальное, бесконечное, сущность, которой обладает Феникс и которая может стать доступной людям и обществам, только когда они будут готовы отказаться от эгоистичных импульсов.

Когда Масато не может себя заставить убить Тамами, он говорит: «Моё сердце было холодным очень долго, я был машиной, как Рок. Ты, наконец, заставила меня думать, как человек» (стр. 25). Всего восемь страниц спустя, когда все возможности для побега исчерпаны и Тамами может думать только о том, как успокоить Масато, он говорит: «Сейчас не время для игр Мупи, Тамами» (стр. 33). Силы Тамами позволяют очень близко подойти к человеческому опыту, возможному в этом мире, но эти силы не делают её человеком. И когда положение становится действительно серьёзным, даже Масато, получающий все выгоды этих психотропных приключений, отмечает их детский характер. Они не реальны, это просто отвлечение внимания от невыносимого мира. Ещё хуже то, что на опыт Мупи нельзя положиться, и это размывает ощущение достоверности.

На странице 102 Тамами, заключённая в капсулу доктора Саруты для поддержания жизни, пытается взять Масато в путешествие по Венеции ⅩⅨ века. Масато ничего не чувствует, и путешествие не удаётся.

Эта дорога ведет к безумию

Когда мы впервые видим доктора Саруту, множество синтезированных им организмов живут в жизнеподдерживающих капсулах, включая человеческие создания, такие как Брэдбери, который отчаянно хочет получить настоящий опыт: «Я устал жить в капсуле. Чем больше книг я читаю, тем больше я хочу испытать, что такое настоящий мир» (стр. 39). Брэдбери наделен сознанием, но он имеет ещё меньше связи с физическим миром, чем Тамами. Он переполнен огромным количеством косвенного опыта — интеллектуально приобретённой информацией — настолько, насколько возможно, но это не даёт удовлетворения. Дело не только в том, что мы знаем, что важно, но и в том, как мы приходим к пониманию этого. У Брэдбери должна быть способность к воображению, но в этом случае он столь же противоречит взглядам Хьюма, как и Тамами — создание, которое может воображать, не имея для этого основы в виде прямого опыта.