Манга и философия

Одна из проблем, характеризующая противоречивые жанры наподобие лоликона — это невозможность или же глубоко укоренённое нежелание признать, что это не то, что является однородным и неизменным. Точно так же мы могли бы создать литературное исследование, доказывая, что все работы определённых жанров (например, заметок о путешествиях или любовных романов) используют один и тот же сюжет, условия и персонажей, определение лоликона как однородного собрания педофилических фантазий было бы в лучшем случае предвзятым, а в худшем — совсем неверным.

Если посмотреть в Интернете новые издания лоликона, то можно обнаружить множество названий и описаний, многие из которых фокусируются на эффектах (комедия, ужасы, научная фантастика) или ориентируются на определённую аудиторию, а не на прямое удовлетворение сексуальных фантазий. Беглый просмотр последних названий предлагает трудный выбор.

Среди таких откровенных названий вроде «Её и мой первый сексуальный опыт» (Her and My First Sexual Experience) есть более безобидно звучащие: «Мороженое снаружи» (Having Ice Cream Outside), которое на проверку окажется гораздо меньше подходящим для семейного чтения, чем кажется по названию, «Асе Мое!» (Ase Moe!), которое смешивается с шотакон (похоже на лоликон, но изображает маленьких мальчиков); «Любовь слепа» (Love Is Blind), чей тон вполне подходит для открыток к Дню святого Валентина, и «Молочные близнецы» (Milky Twins), которые могут навести на мысль о рекламе молочной продукции, а не о сексе на троих со сладкими двойняшками.

Благодаря своей необыкновенной популярности, лоликон дает своим фанатам возможность выбирать из целого спектра тем и персонажей. Если подумать о долгожительстве манги и как индустрии, и как выразительного средства, можно вполне ожидать такой динамики спроса и предложения. То, что было найдено в «Манге „Бурикко“» (Manga Burikko), выпусках лоли-хентай в ранних 1980‑х, будет устаревшим и тривиальным по современным стандартам. Фанаты уже долгое время выходящего достойного журнала «Лимонные люди» (Lemon People), поднявшего жанр на высоту популярности в прошлом столетии, определённо не были формулой двух последних десятилетий.

Помимо сексуальности, некоторые описания кажутся глубоко противоречивыми, даже морально конфликтующими, о фетишизации юности и массового повышения ценности детской «притягательности» в целом.

Например, «Кодомо но Джикан» (Kodomo no Jikan), изначально издававшийся в еженедельном журнале «Комик Хай» («Comic High»), предлагает читателям обдумать их притворство по поводу притяжения между возрастами и взрослой ответственности. Говоря буквально, названия Кавору Ваташия значат «Время для детей» или «Детское время». С некоторой натяжкой это также может быть прочитано как «Время детского качества». Ирония последней версии с его позитивными почти мемориальными коннотациями весьма сильна. Исходная предпосылка сюжета — это переворачивание ожиданий на тему сексуальной инициативы.

Она показывает молодого человека Дайзуке Аоки, который находит работу школьного учителя. Одна из третьеклассниц Рин Коконое безумно влюбляется в него и начинает его неустанно преследовать. Её преждевременное сексуальное развитие лишает его мужества, так же как её выходки, с помощью которых она ищет его внимания. Дайзуке ощущает, что у него проблемы из-за её почти хищнической настойчивости. Он испытывает целый спектр чувств от гнева до нежности. Агрессивное поведение Рин не ослабляет жертву её преследования тем, что заставляет его занять традиционную позицию женщины, быть преследуемым, а не преследователем.

Напряжение рассказа основывается на вопросах выяснения его позиции профессионально, эмоционально, а затем нравственно. Является ли он фигурой, символизирующей власть, или суррогатным родителем, или он просто сексуально свободный человек, который способен сам выбрать, что хорошо, а что плохо. Неравенство сил сочетается с эротизмом, и к этому добавляется динамика притяжения и отталкивания. Если дух и плоть этого хотят — по крайней мере, в случае Рин,— почему не удовлетворить свои желания? В этом и заключается вопрос.

Сериал издавался под английским названием «Нимфетка», что является аллюзией на текст Набокова на уровне выше, чем просто отношения между взрослым мужчиной и девочкой моложе него. Рин олицетворяет демоническую версию Лолиты и мщение, и она идёт на шаг дальше, так как она даже моложе, чем Долорес Набокова. Разногласия по поводу возможности такого влечения и связанные с этим выводы (поскольку школы и учителя подразумеваются как безопасные места и безопасные люди) помешали планам перевести и издать сериал в Северной Америке. В некотором смысле, решение хорошо известного в Америке издателя манги было неудачным, поскольку сериал мог вызвать значимую дискуссию. Кодомо мог напомнить англоговорящей аудитории о важности роли популярного искусства в создании представлений и скандалов и том, как, основываясь на классной комнате, можно показать микрокосм современного общества.