Да что там мальчуган - сейчас Кису больше интересовали его российские коллеги. Они мертвы - тут и думать нечего. Ребята не дышат, лежат в таких позах, в кои живые не легли бы при всем желании. И тут ужас объял душу наместника. Госпожа Кия, которой он честно сказал, что сын ее живее всех живых. Получается - все это ложь. И пока он, блюститель порядка во всей аномалии, долгих три месяца жарился под солнышком Кемета, устраивая личную жизнь, его подопечные, русские подданные ввязались в смертельную схватку и потерпели поражение.
Санджи тяжело вздохнул. Ему не впервой было видеть мертвые тела. Только как теперь сказать Шаулину и тем женщинам, что ждали возвращения своих любимых. Они будут еще долго оплакивать своих героев. Простит ли Антон Викторович Кису за недогляд? Страх охватил душу наместника.
– Я же их предупреждала, - причитала соседка, - говорила, что ни один, переступивший порог этого дома, не уходит отсюда живым…
– У них работа такая, - собравшись с духом, сказал Санджи, - и мы должны их достойно похоронить. Только… ни о чем не говори моей женщине.
Пожилая ниххонка непонимающе уставилась на Киномото.
– У меня есть невеста. И она не должна знать об этом доме и том, что здесь произошло, ясно? И вообще, не говори об этом никому.
– Вы… кто? - захлебываясь в слезах, спросил вдруг Каратель, подползая на коленках к высокому розововолосому самураю в ярком кимоно.
Наместник сплюнул в сторону сигаретку и прикурил новую, показывая пришельцу из иного мира свою невозмутимость и крайнее равнодушие.
'Он такой же пофигист, как и эти два ублюдка!' - подумалось Карателю, и он попятился прочь.
– Наместник Ниххонии, Санджи Киномото, уважаемый Костя Зыков, - оскалился Киса. - Ты хорошо спрятался, вершил судьбы людей и все такое. Кто-то три недели назад помешал мне добраться до тебя. Но мои ребята, похоже, помогли мне.
Прикусив губу, Зыков кивнул и прижал к груди Тетрадь Смерти.
Но в этот момент вдруг парня объяло странное перламутровое сияние, заставившее Санджи и его понятую закрыть рукой глаза. А когда свет рассеялся, Карателя уже не было, а на черном кресле, рядом с которым лежало тело Тутанхамона, осталась лишь открытая на последней странице смертоносная тетрадка.
Санджи побоялся брать в руки артефакт, но подойдя поближе, он смог разобрать написанное совсем недавно: список египетских фараонов восемнадцатой династии с указанием точных дат смерти в прошлом, а ниже - запись, касающаяся Карателя.
Первое значилось под 'Списком сотрудников ОСЯ, подлежащих уничтожению' и было написано аккуратно и обведено овальчиками. Вторая запись принадлежала другому автору, хозяину угловатого не очень разборчивого почерка.
'Константин Николаевич Зыков из Нижнего Новгорода умрет в 2110 году у себя на родине, куда вернется через полчаса после моей кончины. В жизни ему доведется пережить все те ужасы, что не довелось узнать всем его жертвам, перечисленным в этой тетради. Он будет сбит грузовиком (дата), переживает авиакатастрофу (дата), вывалится из окна (дата)…' Далее, следовал достаточно длинный список несчастий и болезней, что суждено пережить перед смертью Зыкову. И в конце значилась приписка: 'Я не бог, чтобы перечислять все муки, которые следует обрушить на Судию-самозванца, эта запись - мое ему завещание. Костя использовал сей сильный артефакт для того, чтобы нести Смерть. Я же дарю с помощью ее человеку жизнь и возможность осознать все свои ошибки. Жестоко. Но умирающий не может быть милосерден к убийце. И. Дурак'.
– Достойно, - улыбнулся Санджи уголками губ, - погиб как настоящий солдат, в бою, выполнив задание. Их нужно достойно похоронить.
Киномото опустился на колени перед Тутанхамоном и перевернул уже остывшее тело на спину. И тут наместник отдернул от него руку и закричал:
– Этого не может быть!
Тропа без начала и конца, мощенная зеленой плиткой, вела через лес из сине-фиолетовых деревьев, устремленных ввысь. Их густые кроны из тысяч мелких веточек практически закрывали сиреневое, почти черное, небо, на котором светила огромная розовая луна.
– Я помню это место, - прошептал Иван Дурак, оглядевшись.
Боль, скрутившая его по наступлении минуты смерти, отступила. А, открыв глаза, парень нашел себя в этом лесу. Он стоял на дороге, напротив - напарник, тоже не страдающий от боли, в таком же костюме египетского воина и тоже без плаща.
– Лес Судеб, - тихо заметил Тутанхамон. - Я тут уже третий раз.
Удивленный взгляд напарника стал вопросом для бывшего фараона.
– Первый раз я пришел сюда в двенадцать, когда отдал свою магию Юле. Второй - это когда в храме рвануло.
– А, понял, - оглядываясь по сторонам, - заявил Иван. - И что нам теперь делать?
– Ясно, что не брести по этой дороге прямо в лапы Создателю. Она же меня заберет!