Мангуп

Обходящий до этого помещение по кругу, Титай останавливается. Краснеет сразу всем лицом. Нет. Нет-нет, он же не может… Оборачивается медленно.

— Благодарность? О, за что же?

Уточняет осторожно, потому что внутри все бушует, мечется из стороны в сторону. Догадки, и гордая злость, и смущение. Но было бы опрометчиво выпускать эмоции, придумав ответ самому. Особенно после слов, от которых рождается губительное чувство: надежда. Не на себя, а на кого-то извне. Слышать его так сладко, так хорошо хотя бы на мгновение представить, что все это взаправду. Что не он прячется за чужую спину, но за его собственной спиной вырастает надежная стена.

Алексей бы не стоял сейчас здесь, не получал бы столько любви от людей, столько доверия и власти, если бы не пользовался возможностями, которые ему давала жизнь. А когда имеешь многое, нужно быть щедрым, чтобы это не потерять. Самое ценное — это не деньги и не влияние. Самое ценное — те самые возможности, которые используешь для достижения цели. Этим он и делится.

Князь следит взглядом за парнем, который, как пантера, обходит по кругу, но уже не стремится нападать и защищаться от всего вокруг. Это ему нравится куда больше, чем начало их разговора.

— Во-первых, ты спас мне жизнь, пойдя против приказа. Это дорогого стоит. Во-вторых… — Князь делает внушительную паузу. — Хочешь, чтобы я произнес это вслух? Уверен? Обычно, когда высокопоставленный муж помогает кому-то пониже рангом, кто красив, хорошо сложен и так далее, то его цель — плотские наслаждения, получив которые этот высокопоставленный муж полностью теряет интерес к тому, кому покровительствовал, и превращается в отвратительного человека. Так что в нашем случае эту цель можно отбросить, потому что все уже случилось. И случилось настолько хорошо, что я не могу не благодарить тебя за подаренную мне ночь. Принимая во внимание детали, это стоит не меньше спасения жизни.

Признаться, для себя Титай так и не успевает определиться, хочет ли слышать это. Но Алексей говорит обо всех сомнениях, естественным образом успевших появиться в голове.

— Ах ты… — Титай весь вспыхивает. Горят и шея, и грудь. Он прикрывает ладонью половину лица, прижимает холодные пальцы к горячей коже. И улыбается, закусывая губу. — Ужасный ты человек.

С головы до ног — ужасный. С этой своей улыбкой, с простыней вместо одежды, способный в любой ситуации быть победителем и в любой тряпице выглядеть сиятельно.

— Не такой уж и ужасный. Просто необычный. Знаешь, с перчинкой. Ты пробовал острый перец? — Алексей хрипло смеется, смотрит на собеседника. Любуется открыто его движениями. Титай не выдерживает и тоже смеется, вздыхает глубоко и взволнованно, обеими ладонями зачесывая волосы. Да так и остается с поднятыми руками на некоторое время.

— Да. Съел как-то на спор целый стручок. Не зарыдал даже.

— И что получил в награду?

— Ну… Я спорил с начальником тюрьмы, так что меня выпустили раньше срока.

— Так ты преступник?

— Помимо прочего. По настроению, я говорил. Тогда вставлял палки в колеса городской страже, помогал купцам. Меня скрутили на базаре в четвертый, кажется, раз за неделю и решили проучить.

— Даже так. Бунтарь.

— Немного. Кофе должен принадлежать народу.

— Я тоже так считаю.

На некоторое время в комнате воцаряется тишина. Нужно решиться, чтобы говорить дальше.

— Среди Теней Джахана есть парень, Айташ. Его имя при рождении — Курт, и об этом знали только мы трое. Он, я и Бора. Это поможет… добиться доверия при необходимости. Я не знаю, не добрался ли посол и до него. Хотел встретиться сам, проверить, но… — Титай пожимает плечами, разводит руками, наконец опуская их.

Ничего ты не знаешь, князь. «Многое» не всё. Хотя это, быть может, вообще не имеет значения. У твоих игр другие правила. Глядишь, и привычную партию можно разыграть по-другому. Спасти-то нужно всего пару фишек.

Конечно, Титай не выйдет сегодня ночью из башни. Если вздумает — Алексей хоть сам останется его сторожить, а утром познакомит с супругой, которая первой придет сюда с факелом.

— Спасибо. — Алексей чувствует разом столько благодарности, что не знает, куда ее в таком количестве девать. Протягивает руку, но не выдерживает и пары мгновений — сам цепляет парня за бок, мягко подтягивая к себе. Ладонью проводит по скуле, по щеке и шее, решив не усмирять этого порыва. Он не останется на ночь, пусть и крайне велик соблазн, так хоть подарит немного ласки.

Едва Титай тянется пальцами к руке Алексея, как оказывается в его объятиях. В груди что-то поджимается, дыхание перехватывает. Он смеется и обнимает князя в ответ. Ныряет руками под его накидку из простыни, обвивает ребра, прижимается крепко, замирая так, пока глаза не перестает жечь.

Можно не чувствовать ничего, отнимая десятки жизней, и взвыть от одной-единственной смерти, как будто впервые познав пустоту. Можно не чувствовать запахов и потерять голову от одного-единственного аромата на чужой коже. По плечам бегут мурашки. Все кувырком, непривычно, не так. Друг обвиняет. Враг благодарит.