Мангыстауский фронт

— Со мной рядом самая красивая девушка в мире. Ее можно сравнить только с зарей, со звездой, нет, с луной! — разошелся Пеилжан и вдруг совсем тихо, почти шепотом произнес: — Я поцелую тебя…

— Нет, стыдно же…

— Почему?

— Грех на душу берешь.

— И что же будет, если согрешу?

— Будешь гореть в аду.

— Да я и без ада весь как в огне, пощади!..

Он обнял ее. Тесно прижавшись, оба брели по саду. Когда их укрыл раскидистый карагач, вокруг которого росли душистая полынь и мягкий ковыль. Пеилжан не пошел дальше, будто невидимый груз сковал ему ноги. Он вновь притянул девушку к себе.

Луна, царившая в вышине, медленно плывет вдоль горизонта. Светло как днем. Возле раскидистого дерева — парень и девушка. Причудливые тени от веток карагача похожи на диковинных чудовищ. Звезды срываются с высоты и исчезают — будто сгорает вмиг чье-то счастье…

Тишина. Эту гармонию неба, ночи и тишины нарушает лишь девичий плач. Но почему-то он не тревожит душу.

Плачет Орик. Рядом лежит Пеилжан. Руки закинуты за голову, взгляд устремлен в ночное небо. Только когда там срывается и гаснет очередная звезда, в его бесцветных глазах мелькает недобрая усмешка. Он не обращает внимания на слезы Орик. А она, не убрав рассыпавшихся волос, сидит, обхватив колени тонкими руками. Куда исчезло радостное волнение, только вчера переполнявшее все ее существо? Сегодня душу жжет горькое раскаяние. И… обида. Девушка вдруг разом поняла всю низость случившегося.

Пеилжан не утешает ее. А Орик в этот миг видит перед собой только Нурали. Кого теперь винить? Себя? Да! Но Пеилжан пренебрег даже тем, что Нурали — его брат!

Вспомнились долгие вечера, проведенные с Нурали.

…Тоже светила луна. Так же плыла она, полная и золотая, заливая просторы лучезарным светом. Так же с неба падали, срываясь и сгорая, звезды. А они успевали загадывать сокровенное желание и верили, что оно непременно сбудется. Подставляли ладони навстречу падающей звезде, и чудилось, что это летят к ним их светлые мечты…

Они с Нурали перед тем свиданием не виделись целый год и, встретившись у реки, вот так же сидели среди желтых и красных тюльпанов.

Нурали впервые тогда сказал ей о своем чувстве.

Окончив институт, он и уехал в эту экспедицию. Орик молила судьбу лишь о том, чтобы поскорее вновь свидеться с любимым. Три месяца без него показались ей тремя годами. И именно в эту пору подвернулся на пути Пеилжан. Вместо того, чтобы как-то развеять ее тоску, успокоить, он надругался над их любовью.

Горечь и раскаяние переполняли сердце Орик. «Как же я теперь посмотрю ему в лицо? Как?!» — повторяла она.

Пеилжан лениво шевельнулся:

— Кому?! Кому тебе надо смотреть в глаза?!

Девушка заплакала еще сильнее:

— Кому? Твоему брату, Нурали!

Пеилжан подал голос:

— Он еще не скоро появится…

Орик взглянула на парня. «И это все, на что он способен!»

— Чего ты плачешь? Если сама никому не расскажешь, это еще не грех. Не мучайся попусту.

Орик стало дурно. Но слова Пеилжана вместе с тем оказались той соломинкой, за которую хватается утопающий, они внесли хоть какую-то разрядку в ее душевное смятение. Пеилжан тем временем продолжал:

— Я же… ты сама согласилась, по доброй воле…

— Как это?.. Как по доброй воле?! Как же мне теперь жить? Нурали…

— А чем я хуже Нурали? — перебил ее Пеилжан и потянулся рукой, стараясь привлечь к себе.

— Не трогай меня!

— А если я люблю тебя? — голос Пеилжана окреп.

«Любит? Правда это? Любит? Может, потому и решился… потому так поступил… Разве виноват, что любит?.. Наверное, это надо прощать…»

Но едва воображение ее воскресило образ Нурали, как сердце снова сжалось от боли, слезы комом подкатили к горлу.

А голос Пеилжана звучал уверенно:

— Ну да, люблю сильнее, чем твой Нурали! Да и какое мне до него дело! — Пеилжан опять привлек к себе Орик.

Через два дня они встретились снова, затем еще и еще. Свидания стали частыми. И когда из экспедиции возвратился Нурали, Пеилжан и Орик жили одной семьей и уже ждали первенца.

А для Нурали началась полоса невезения. Экспедиция под его началом пробурила несколько скважин в песках, близ Каратау. Но воды не обнаружила. Пока перебрасывали оборудование на новое место, наступили осенние холода. Однако, несмотря на заморозки и холодный ветер, Нурали решил не сворачивать работы до глубокой зимы. В Кайракты он приехал, чтобы послать в Алма-Ату телеграмму с просьбой разрешить вести буровые работы и зимой. К тому же надо было отчитаться на техническом совете о том, что сделано на предыдущих скважинах, не давших воды. И конечно же не только по делам торопился в Кайракты молодой инженер. Он спешил, чтобы увидеть Орик. Худая молва всегда найдет тысячи дорог и тысячи голосов, долетит, куда и не предполагаешь. О связи Орик с Пеилжаном Нурали узнал еще две недели назад. Один молодой техник, только что возвратившийся тогда из Кайракты, сообщил во всеуслышание: «А новость в Кайракты одна-единственная: появилась молодая парочка — красавица Орик и молодой ученый Пеилжан, скоро их свадьба!» Нурали не верил своим ушам.