Мангыстауский фронт

Полноводная Сырдарья лениво перекатывает свои волны. Черными хребтами виднеется вдали Каратау. Эти хребты огибают огромную долину. Почва растрескалась от безводья и покрылась серой пылью. Задолго до наступления осени, а иногда — с самой середины лета здесь все выгорает. Торчат лишь кое-где жухлая полынь да жесткая верблюжья колючка. Распластались по земле редкие кусты боярышника.

Эти граничащие с песками пустынные солончаки, голые, открытые зною и ветрам, не привлекают птиц. Дрофы с сине-желтым отливом перьев, коричневатые стрепеты, длинноногие фазаны облюбовали только берега Сырдарьи, густо поросшие камышом и джидой.

Зато богаты солончаки зверьем. Носятся здесь стада антилоп. Ближе к Каратау обитают горные козлы — тау-теке, горные архары с круто завитыми огромными рогами, чернохвостые косули. Много темно-серых волков, огненно-рыжих лисиц.

Недра пустыни таят в себе несметные клады, открыта же человеком лишь часть из них: свинец, цинк, фосфориты…

Между Сырдарьей и Каратау вырос город. От него тянутся асфальтовые магистрали в Ташкент, Чимкент, Туркестан. По обе стороны их ветвятся колеи проселочных дорог и узкие тропы, которые ведут к поисковым экспедициям разведчиков воды, ископаемых и… памятников древности.

В этот город несколько дней назад приехали двое молодых людей: студентка последнего курса пединститута Орик — на практику и будущий ученый-историк Пеилжан — собирать материалы для своей диссертации.

…Сегодня день особенно жаркий. Сухой, обжигающий ветер бьет в лицо. Перед полуднем над горизонтом нависло дрожащее серебристое марево. Волшебно переливаясь, оно манит взор всплесками моря, перед освежающей синевой которого блекнет само высокое небо. И на земле, и в воздухе все будто вымерло: ни зверя, ни птицы…

Кажется, во всем этом безмолвии жив один-единственный человек — Пеилжан.

Приехав в Кайракты по своим делам, он познакомился здесь с Орик. Пеилжан знал, что полгода назад, после окончания института, начальником одной из гидрогеологических экспедиций сюда был назначен его брат — Нурали. Оказалось, Нурали собирается жениться на этой нежной, веселой девушке. Сейчас он в отъезде, где-то в песках, с буровиками. Пеилжан под предлогом, будто разыскивает брата, стал искать встречи с Орик. Он нашел девушку в общежитии.

За первым свиданием последовали другие. Скоро Нурали отступил на второй план не только для Пеилжана, но и для Орик. Какая-то непонятная сила поднимала ее, заставляла поступать вопреки разуму.

Сегодня Пеилжан на ногах чуть свет. День воскресный, не заполненный делами, тянулся бесконечно долго. Молодой человек то ложился на диван в своем гостиничном номере, то вставал, то брался за книгу и снова откладывал ее — читать не хотелось.

Помнил ли он сейчас о сверстнике своего детства? Родители Нурали умерли рано, и рос он в доме родного дяди, отца Пеилжана. Теперь мальчишки повзрослели. Неужели он, Пеилжан, способен причинить брату такую боль?

В собственных глазах у него готово оправдание — любовь. Да, кажется, любовь. Иначе как назвать это чувство, заставляющее его бежать к Орик, ловить ее взгляд, слово. Он не хочет задумываться о последствиях, ему просто надо, надо видеть ее глаза, губы…

Пеилжану не откажешь в силе чувства, но какого? Он готов продать душу дьяволу, лишь бы Орик была здесь, рядом.

Внешне это, пожалуй, даже обаятельный человек, мастер поговорить, душа компании. Однако за приветливыми словами и сладкой улыбкой на первом месте у него собственные прихоти. Уж если что задумал, готов помешать любому ради исполнения собственных желаний.

Вот и сейчас он уже ничуть не терзается всякими там угрызениями совести. Есть у него удивительное качество — забывчивость. В один миг он умеет отбросить нежеланные мысли, перестать думать о неприятном, забыть все, что тяготит, что взывает к совести…

Наконец дневной зной уступил место приятной прохладе. Пеилжан спешно оделся и вышел. Он направился к садам на окраине города. Южная мягкая ночь постепенно укрывала землю. Редкие звездочки ободряюще подмигивали в такт скорым шагам Пеилжана: «Поторапливайся, поторапливайся, молодой человек!» Он еще издали различил Орик. Девушка стояла у самых крайних деревьев сада. Сердце затрепетало, он еле сдержался, чтобы не броситься к ней. Ноги сами собой зашагали чаще. Орик тоже поспешила навстречу. Невидимое глазу — видит сердце. Пеилжан почувствовал, что Орик ждала его с нетерпением. Он пошел еще быстрее, почти подбежал:

— Я думал, ты не придешь…

— Почему? — Показалось, голос девушки прозвенел серебристо и ласково, как колокольчик. Пеилжан слышал в нем затаенный призыв и нежность.

— Не знаю, я считаю это незаслуженным счастьем.

Орик помолчала, потом засмеялась:

— Кажется, звезды сегодня особенно крупные и близкие, светят ярче, чем всегда.

— Это правда. Самая яркая из них находится рядом со мной.

— Звезды на небе, а не на земле…

— Тогда с чем же сравнить ту, которая стоит рядом?

Она кокетливо погрозила ему.