MANIAC

К тридцати трем годам Ли Седоль стал вторым в мире го-профессионалом по количеству международных наград за всю историю игры, его считали виртуозом самого высокого уровня. Он завоевал восемнадцать международных титулов, выиграл тридцать два национальных чемпионата и победил более чем в тысяче индивидуальных игр; большую часть десятилетия затмить его не мог никто. В Южной Корее ему поклонялись, он стал одним из самых высокооплачиваемых спортсменов на родине. «Ли Седоль — гений этого столетия. Оглядываясь назад, могу сказать, что горжусь им. И собой тоже горжусь», — признавался его учитель, мастер Куон.

В начале 2016 года, на пике его карьеры, Ли Седолю предложили провести турнир из пяти игр против искусственного интеллекта, программы AlphaGo.

Детище

AlphaGo — детище Демиса Хассабиса, вундеркинда из северного Лондона. В четыре года он впервые увидел, как его отец, греческий киприот, певец, композитор и владелец магазина игрушек, играет в шахматы с его дядей, и попросил показать ему, как ходят фигуры. Через две недели ни отец, ни дядя не могли обыграть мальчика.

Год спустя Хассабис выиграл свой первый турнир, при этом был настолько мал ростом, что пришлось посадить его на пару табуретов, поставленных один на другой, и сверху положить еще телефонный справочник, чтобы он видел хотя бы доску. В шесть лет он стал победителем Лондонского чемпионата для детей младше восьми лет, а три года спустя возглавил национальную юношескую команду; в те времена английские шахматисты уступали только советским. В раннем отрочестве он стал мастером по шахматам, а в 1989 году — вторым в рейтинге сильнейших игроков мира в своей возрастной категории, и несколько следующих лет он продолжал участвовать в профессиональных соревнованиях и оставался соперником высочайшего уровня, при этом ни его родители, ни тренеры не подозревали, что он больше не хочет становиться вторым Гарри Каспаровым[4], а собирается направить большую часть своих умственных сил на то, что, по крайней мере на его взгляд, было важнее — на занятие настолько значительное, что оно может изменить ход развития человечества. Он сделал судьбоносный выбор, пережив настоящее откровение после своего самого унизительного поражения.

Демису только исполнилось тринадцать лет. Он был добрым, исключительно чутким мальчиком с огромными глазами и непомерно широкой улыбкой, из-за чего вкупе с его маниакальной и неутомимой энергией одноклассники часто сравнивали его с жабой по имени мистер Тоуд из книги «Ветер в ивах». Но вовсе не его крупные черты лица производили впечатление на новых знакомых, а его не по годам развитой ум; один из школьных учителей по грамматике, поставив ему четвертную оценку, приписал: «У этого мальчика мозг размером с планету». Хассабис научился программировать на компьютере Commodore Amiga, который купил на шахматные деньги, — такой роскошный подарок был не по карману его родителям, потому что они едва сводили концы с концами, постоянно переезжали, нанимались на случайную работу, начинали какой-нибудь небольшой бизнес, который прогорал через год, или занимались перепродажей старых полуразрушенных домов в северном Лондоне. За первые десять лет жизни Демис успел пожить в нескольких домах, сменил одну за другой несколько школ и так и не смог найти своего места в мире и завести настоящих друзей. Он заполнял эту пустоту большой любовью к книгам, кино и компьютерным играм, какие-то взламывал, чтобы получить бесконечные жизни, другие программировал сам и тестировал их на младшем брате. В одиннадцать лет он создал своего первого довольно примитивного агента искусственного интеллекта, который, несмотря на простоту, умел играть в реверси — упрощенную версию го, — и Демис изумился, когда программа пять раз подряд обыграла его младшего брата. Пусть брату и было всего пять, пусть он не самый сильный соперник, но Демиса по-настоящему восхитило, что, создав искусственный интеллект, он как будто придал форму частичке собственного разума, — ведь программа, которая то и дело падала от количества багов и перегревала компьютер, — кажется, содержала в себе следы личности и в некотором смысле жила своей жизнью, о чем говорила не столько ее способность самостоятельно решать, какой ход сделать, сколько множество недостатков и причуд, необъяснимых ошибок, привычка зависать, как будто глубоко задумалась, когда ее логические схемы перепутывались, образуя странные циклы, и, как ни старался Демис, ему не удавалось ни распутать их, ни искоренить.

Позднее Хассабис посвятил почти всю свою жизнь компьютерам, но в ранние годы он был одержим шахматами и желанием стать не просто хорошим игроком, а лучшим из когда-либо живущих, и когда за пару дней до своего тринадцатого дня рождения он получил приглашение принять участие в крупном международном турнире в Лихтенштейне, самом престижном из тех, в которых ему довелось участвовать прежде, его радости не было предела.