Маньяк между строк

– Почему не встретили людей, товарищ Дерябин?

– Я передал телеграмму в хозуправление…

– Да ведь люди к вам приезжают, а не к хозуправлению!

К/ф «Высота»

Меж тем в спортзале царила атмосфера сонная и нерабочая. Уважаемые филологи болтались от стола к столу, пили кофе, разговаривали, заполняли электронные ведомости и журналы успеваемости, кто-то просто спал на столе, Екатерина Дрын кокетничала с охранником, и эхо ее низкого ухающего смеха, словно баскетбольный мяч, отскакивало от стен.

Эволюция – вечная гонка вооружений с образованием альянсов и привлечением на свою сторону бывших противников. Побеждает в этой гонке не самый сильный, не самый умный и даже не тот, кто имеет идеальные для выживания гены. Побеждает хитрейший. Но не тот хитрец, что сам себе на уме, переметная сума, а тот, кто сможет наиболее эффективно договориться как со своими, так и с чужими. На этом правиле основана масса природных процессов, например, тот же симбиоз. Ибо что такое симбиоз, как не умение сделать друзей из собственных врагов. Посмотрите хотя бы на акулу и рыбок-прилипал или на рыбу клоуна, которая гоняет жидкость вокруг морской актинии за то, что последняя прячет рыбку в своих ядовитых щупальцах. В нашем мире, состоящем из слов, самый лакомый симбиоз обретают те, кто умеет вести переговоры. По этой части что у Веры Ухтомской, взявшейся руководить коллективом филологов, что у Виктории, которая попыталась переложить свои обязанности руководителя операции на Веру, имелось существенное эволюционное отставание.

Я заметил, что кто-то из преподавателей открыл переноску, в которой мы оставили Филиппа перед тем, как поехали на обед. Таскать кота туда-сюда не имело смысла. Но сейчас животного нигде не было. Зная своего кота, могу предположить, что большое количество людей его, несомненно, напугало и он спрятался где-то между коробок, если вообще не сбежал, улучив момент и юркнув за дверь. Что ж, чудесно: с дешевой квартирой можно начинать прощаться.

После посещения душа и встречи с любимой косметичкой, Виктория явилась в спортзал почти в том образе, какой приписывала ей молва. На ней были белый пиджак, синие брюки, красные сапоги и ярко красное коралловое ожерелье на черной шелковой рубашке под самое горло. В сочетании с роскошными светлыми волосами, распущенными по плечам, она смотрелась ровно как девушка из тех статей про длинноногих анорексичных подружек миллионеров. Фарфоровая бледность от недосыпа только придавала шарма. Темные круги она успела наскоро замаскировать. Возможно, именно так в представлении многих и должна выглядеть подружка олигарха.

Мы с Верой вбежали следом. Вера тоже существенно преобразилась, продемонстрировав чудеса маскировки. Преподаватели окинули нас ленивыми, не слишком приветливыми взглядами и как ни в чем не бывало неторопливо расселись по местам. Я заметил, что, несмотря на распоряжение руководства университета, а также хоть и формальное, но подтверждение из уст самой Ларьковой, народу в спортзале поубавилось. Из двадцати пяти человек осталось десять. Минут через пять появилась сама Ларькова. На руках у нее восседал Филипп и томно жмурился от того, что заведующая непрерывно чесала его за ухом.

– Остальные пошли на занятия, – проговорила Людмила Ивановна ласково. Она все еще смущалась за свое выступление по новостям, сетовала на журналистку, перелет, недосып и зыбкую границу между отрицанием и подтверждением, которая возникает в некоторых сложных коммуникативных ситуациях.

– Позовите всех, – попросила Виктория.

– Но ведь срочности нет, а у нас учебный процесс… – попыталась возражать Ларькова, однако тетка повторила свою просьбу мягко, но настойчиво, не забыв напомнить про Мняцакяна и продолжающееся следствие.

Ларькова удивленно вскинула карандашные ниточки бровей и удалилась вместе с котом. Минут через десять почти все преподаватели вернулись на свои места.

Виктория встала возле козла, который Вера уже использовала в качестве трамплина для выступления, неожиданно подтянулась и тоже уселась на него боком. Преподаватели молча наблюдали.

– Коллеги, – начала Виктория, и от этого слова, произнесенного ее хорошо поставленным мягким голосом, по лицам присутствующих пронеслись легкие тени иронии и скепсиса. Однако Вика повторила четче: – Коллеги. Я хочу попросить у вас прощения.

Она сделала театральную паузу, во время которой к слушающим постепенно возвращался интерес. Любопытство окрашивало лица, как зарево от восходящего летнего солнца.

– Да. – Вика откашлялась. – Попросить прощения за то, что пришлось держать вас в неведении и немного использовать втемную, как говорится.