Маньяки

Дом больше и красивее, чем у Джованни, хотя я даже не думала, что такое возможно. Джиа бросила вызов всем препятствиям, когда строила этот шедевр. Здесь есть все, что может понадобиться женщине. Два огромных бальных зала, один из них размером с зал Джованни, а другой еще больше. Здесь есть официальная и неформальная гостиные, конференц-залы и три отдельные столовые… хотя "столовые", вероятно, неправильный термин для них, они больше похожи на обеденные залы.

Все отделано глянцевым белым мрамором, и меня поражает мысль о том, какое место могли бы создать Джиа и Роман, если бы им когда-нибудь дали возможность работать вместе. У Романа был невероятный вкус на детали, и я уверена, что в другой жизни из него вышел бы потрясающий архитектор. Джиа, с другой стороны, обладает навыками дизайна интерьера, о которых мечтает любой домовладелец. Каждый уголок каждой комнаты был тщательно продуман и идеально перетекает из одного пространства в другое.

Я не могу представить, сколько стоило построить это место. Это безумие… но здесь также тихо. Слишком тихо.

Когда я была с парнями, я всегда могла что-нибудь услышать: будь то рев волков, мчащихся по длинным коридорам, маниакальный смех Маркуса, придумывающего новые способы убить кого-то, или тяжелый грохот барабанов Леви, раздающийся в каждом углу дома. Однако Романа никто никогда не слышал. Когда он издавал звук, это должно было быть услышано. Он всегда был таким задумчивым, что мне становилось интересно, что же терзает его мысли, когда он остается один.

Тихий гул голосов доносится из длинного коридора, и я стою наверху, глядя вниз и закусывая губу. Коридор украшен большими дверями по обеим сторонам, все они закрыты, кроме одной в самом конце. Что-то кричит мне, что это личный кабинет Джии, место, где она проводит все свои теневые сделки и принимает решения, которые меняют жизнь людей, иногда в лучшую сторону, но я бы солгала, если бы сказала, что большинство этих изменений были хорошими.

Во мне вспыхивает любопытство, но действительно ли я хочу рисковать, спускаясь туда и подслушивая разговор, который предназначался не для меня? Особенно разговор, который должен вестись за закрытыми дверьми.

Да, черт побери, хочу.

Считайте меня дурой, но я ничего не добьюсь, если останусь в стороне.

Я крадусь по длинному коридору, как какой-то ниндзя, чувствуя себя самой крутой сукой на свете. Только с каждым моим вздохом мне хочется придушить себя. Я никогда раньше не пыталась дышать так тихо, но чем больше я это делаю, тем громче, кажется, получается. Что, черт возьми, со мной не так?

Мое сердце колотится так, словно в него попала большая доза крэка, и по мере того, как я продвигаюсь дальше по коридору, тон голосов становится отчетливее. Там женщина и мужчина, женщина явно Джиа, но мужчина… Я не знаю, его голос такой низкий, что я не могу его разобрать.

Я не проводила достаточно времени с охранниками Джии, чтобы узнать их голоса, но когда я слышу фамилию "ДеАнджелис", произнесенное через открытую дверь, я задерживаю дыхание, стараясь расслышать каждое слово.

— Этого не может быть, — говорит Джиа, и я хмурю брови, отчаянно желая понять, что, черт возьми, происходит и почему им нужно обсуждать дела семьи ДеАнджелис. Что-то случилось? Они готовят нападение на Джованни? — Даже шепота не было?

— Ничего, — отвечает мужчина, по его тону можно предположить, что это, возможно, Зик, хотя я могу ошибаться. — После нападения на прошлой неделе никто ничего не слышал, по крайней мере, о братьях. Организованы похороны четырех сыновей Виктора.

— А о Джованни ничего?

Наступает тягостная тишина, и я изо всех сил пытаюсь не вслушаться в звук своего пульса, тяжело бьющегося в барабанных перепонках.

— Ты же не думаешь… — Джиа не позволяет словам слететь с языка, как будто она не хочет рисковать, высказывая свои мысли вслух, как будто то, что она собирается сказать, может все испортить.

— Нет, — говорит другой голос, его тон тверже, подтверждая мои подозрения. Это определенно Зик. — Они не могли выжить. Это невозможно. Не после того, что с ними сделал Джованни. Плюс те три выстрела, которые раздались, когда мы уходили. Мы были бы дураками, если бы предположили, что это не были выстрелы на поражение прямо в черепа его сыновей.

Желчь поднимается у меня в горле при одной только мысли о том, что эти пули пробили мальчикам головы, но я сглатываю ее, чтобы услышать, что происходит в той комнате.

— Они самые крупные игроки в семье ДеАнджелис, — говорит Джиа. — Если бы они были мертвы, люди бы говорили. Семья ДеАнджелис поклялась в верности этим братьям. Если бы Джованни действительно убил их, оставшаяся семья боролась бы за свои жизни, умоляя о прощении, но ты говоришь мне, что нет ничего, кроме тишины?

— Совершенно верно, — отвечает Зик. — Если только Джованни не предал это огласке. Они могут быть мертвы, а семья просто еще не знает об этом.