Манифест Рыцаря (СИ)

— А почему нет?

— В Сальбунии принято по четыре.

— Везде принято по четыре… — Ларат щурился, уже не притворяясь безучастным, — но они слишком неопытны. За четыре заезда кто-нибудь кого-нибудь угробит, я думаю.

Возможно, рассудила Туригутта, Иссиэль не случайно избрал для турнира эскорт-учеников. Да, опыта у них не было, и потому они действовали скорее инстинктивно, неприкрытая страсть была в их движениях, для них эти выкрутасы в железках были настоящим боем, единственным, который они видели.

И, разумеется, они были ещё очень молоды, хорошо выглядели, ни шрамов, ни недостающих частей тела… бездумно, она поймала себя на том, что потирает правую руку. Отсутствующие пальцы всё ещё порой чувствовались живыми и болящими, словно продолжали гореть — как четырнадцать лет назад.

Скучные однообразные скачки с деревянными копьями закончились. Ларат жарко спорил со своими приятелями. Судя по репликам, в убийстве и членовредительстве эти ребята понимали.

— …А нормальные бои будут?

— Ну, если ты пойдёшь. Говорят, для бойцов отдельно, и туда девиц не пускают.

— Да и не надо девиц. Гляди-ка, гляди! Что это? О мои глаза, это что, перья? Перья на шлеме, твою ж душу!

— Ты вон на того посмотри. Слу-ушай… вот это гири альвиги хе, чужие знаки, не наш герб.

Суламитская хина вновь зазвучала громче знакомых языков, и Тури отчаялась разглядеть или понять хоть что-то. Ростом она не вышла для своего племени, к тому же ещё на полпути обменяла сапоги на трубку с запасом дурмана. Босая, она едва могла идти — битые черепки, острые камешки впивались в ноги. Ещё и Ларат дёргал за верёвку, привязанную к кандалам.

Как будто она собиралась убежать, в самом деле. Они подобрались к общим рядам — здесь восседали чинно мастера меча, кто-то из них спал на лавке. Но когда прозвучал рог, встрепенулись все. Скучающая толпа ринулась к оградке.

— Что это, эй, командир? — дёрнула рукав конвоира Тури, потрясённо созерцая, как все рыцари, за исключением травмированных слишком сильно, один за другим выезжают на площадку.

— Как ты думаешь? — переспросил Ларат с неприятной ухмылкой и покачал головой. — Большая схватка.

Он шмыгнул носом.

— Это называется «Поле битвы». Все против всех. Почему, по-твоему, кто-то вообще приезжает в Мелтагрот на этот турнир?

— Все против всех? — восхитилась пленница. — Вот это я понимаю, ближе к хреновой реальной жизни!

Судя по лицам тех эскорт-учеников, что не опустили забрала, они восторгов зрителей не разделяли. Тури подпрыгнула на месте, зашипела, когда ноги коснулись земли вновь. С ненавистью глянув на верёвку в руках Ларата, она всерьёз задумалась о том, чтобы накинуть её ему на шею и пригрозить удушением, чтобы просто дал ей посмотреть. Схватка уже начиналась.

После нескольких месяцев, которые она смело желала бы назвать худшими в своей жизни, этот проклятый турнир — хоть какое-то развлечение. До того, как она окажется на каторге. Тури отогнала мысль о неизбежном будущем. Ларат не был совсем уж больным ублюдком, он пытался относиться к ней справедливо — в его понимании справедливости, конечно. Из того, что она успела услышать, он был разжалован из мастеров стрелы за воровство, у него была сварливая жена, за которую он готов был убить любого. И он не заботился о том, какими тёмными делами он для своей жены и детей зарабатывал на хлеб, пока это хорошо удавалось.

— Дорогой почтенный мастер, будешь ли ты так добр к несчастной сестре, — забормотала она, всё ещё рассматривая импровизированную удавку как вариант, — позволь мне взглянуть.

— Дорогая моя не столь почтенная сестра-мастер, — в тон ей ответил Ларат, — посмотри на себя и пойми, что нехер тебе делать в первом ряду. Ты, блядь, воняешь, помимо всего прочего.

Тури прищурилась.

— Знаешь, ты так жесток. Когда я ещё увижу что-то подобное?

— О, очень скоро ты поучаствуешь в более захватывающих сражениях, — съязвил тут же конвоир, — за хлеб, воду или спальное место. А теперь захлопнись.

Всё же за разговором ей удалось протиснуться почти к нему под бок. Присутствовало некоторое разочарование — пыль уже стояла столбом, сложно было разглядеть подробности и детали. Но, тем не менее, она видела общую картину: юноши в доспехах валяли друг друга, вбивая в песок, лошади носились кругами, две или три уже лежали на земле.

Насколько могла видеть Тури, из тридцати двух вступавших в схватку на ногах оставались не более десятка. Она мысленно оценила перспективы тех, что свалили наземь своих противников — скорее всего, сам на ноги не встанет ни один.

Внимание женщины привлёк один из рыцарей — в отличие от всех прочих, он действовал разумно, на взгляд Тури. Собственно, он просто стоял на месте с щитом в руках, отражая замахи. Один, другой. Тридцатый. Юноша уворачивался, едва ли нанося удары сам. В подобном сражении большее было невозможной расточительностью, но ученик экономил силы.

«Как в настоящем бою», — восхитилась Туригутта.