Манифест Рыцаря (СИ)

— Он жив, братья, он жив! Наш победитель! Наш герой! — взвыли радостно Ирбильд и Кассо, но мастер-лорд Мархильт не смолк, разве что скулил теперь тихо, едва слышно:

— …сраный придурок, ты хоть понимаешь, кретин полоумный, что ты натворил…

— А? — не мог промямлить ничего большего Левр, чувствуя, как губы уже начинают опухать: кажется, он всё-таки умудрился удариться обо что-то даже и в шлеме.

Следующие минут десять слились для Левра в одно сплошное бессмысленное действо: его волокли вдоль трибун, он кланялся — или делал короткие кивки — каким-то зрителям, чьи лица у него перед глазами троились и плыли. И только затем мастер Мархильт счёл нужным, скалясь ответно на скомканные поздравления под ликование толпы, прошипеть ему на ухо:

— Я же говорил тебе, я ведь всем говорил: найдите себе гербы! И к тебе это должно относиться в первую очередь.

Левр промолчал — не в последнюю очередь из-за онемевших губ, всё-таки прикушенного языка, а также из-за того, что ничего, кроме ещё одного вопросительного «а?» ему произнести не удалось бы. Мархильт правильно расценил его замешательство и впился ногтями в его запястье.

— Ты вышел с гербом своего отца. Предателя трона. Радуйся, сучий ты потрох, ты опозорил меня перед всем Приморьем и перед его милостью, князем!

И Наставник высоко поднял руку своего ученика, сияя ненатуральной, но ярчайшей улыбкой, обращённой ко всем зрителям без исключения.

Сердце Левра мгновенно заледенело.

Что ж, это было его сутью.

Неудачник. Если не в одном, то в другом. Неудачник от природы.

Холод пробежал по мокрой спине, сменился жаром в горящих щеках, когда Левр увидел, что сам Молодой Иссиэль, князь, приближается к нему. Кто-то сорвал шлем с него — Левр был благодарен незримому помощнику, но князь прошёл мимо, направляясь точно к невзрачно одетому, но вооружённому мужчине на трибуне позади.

И, хотя совсем недавно Левру казалось, его положение хуже быть не может, ему было куда падать.Через несколько минут князь назначил его сопровождающим каторжанки.

…Мелтагрот, десятки, если не сотни лет бывший тихим приютом, за последние семь лет стал одним из оживлённых городов. Лукавые Земли открыли дорогу на север, к суровому побережью Сина, никогда прежде не интересовавшему никого, разве что охотников за пушниной и китобоев. Да и те предпочитали не задерживаться долго в негостеприимном краю.

Пока одна из многочисленных речушек, текущих с гор на севере, не открыла золотой песок в своём бурливом течении. Не самые благополучные земли стали манящей мечтой для мошенников всех мастей. Молодой Иссиэль никогда не упускал возможности получить свою выгоду от близости Лукавых Земель к золотым приискам.

— Но разве каторжане не должны сопровождаться опытными солдатами? — жалобно спросил Левр. Ирбильд покачал головой:

— Ты, друг мой, наивен, как девственница взаперти с молитвенником. Мастер-лорд и князь решили тебя проучить. Опытные солдаты зарабатывают в других местах. Каторжан перевозят такие же бедолаги, которым просто больше некуда пойти.

— Такие же, как я, одним словом?

— Что тебе стоит? Ты же не один потащишься с ней.

— Зачем вообще я там нужен!

— Вот тебе, юноша, урок, — послышался голос мастера Мархильта, — ты посмотришь, как живут низко павшие воины, и не станешь в следующий раз поминать имя своего отца. Если выполнишь поручение его милости достойно, и звание получишь. Вы отправляетесь на рассвете.

Дела оборачивались всё более сомнительным образом. Левр, конечно, слышал о воеводе Туригутте. Кто не слышал о ней? В Поднебесье было немало воинов и воительниц, хороших, жестоких, справедливых, побеждающих, проигрывающих… Их прощали чаще, чем наказывали. Крайне редко их судили в Военном Совете.

К Туригутте Чернобурке это не относилось. Со всех сторон она являла собой исключение.

Последние три года, как знал Левр, она проводила на Пустошах, порабощая восточные племена Афсар, Бану и другие, промышляя набегами и работорговлей, а после была призвана в Элдойр, чтобы быть отправленной на запад — заниматься тем же.

Старейшинам Нэреина и городскому дозору удалось навести порядок в городе без Туригутты, и её воины принялись разорять Лучнинские побережья. Политические нюансы ускользали от юноши. Конечно, он знал, что мятеж обусловлен предполагаемым бесплодием королевы, и, как и большинство жителей Мелтагрота, он радовался искренне, когда долгожданный наследник новой династии всё же явился на свет.

Наследник Гельвина не успел ещё испачкать пелёнки, а половина мира уже рисковала утопнуть в крови войн, вызванных его рождением. Отголоски бунтов и мятежей докатились даже до Лукавых Земель.

А Туригутта, до сих пор бывшая лишь именем откуда-то с дальнего восточного края, превратилась в видимую угрозу. После ночи без снов, наутро она стояла перед ним во плоти, живое воплощение зла, обвиняемая во всех возможных преступлениях и зверствах.