Манифест Рыцаря (СИ)

Воительница вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что же мальчик из Флейи нарисовал на своём щите. Ей равным образом не давалось ни рисование, ни чтение или буквы. Но щит, как и большую часть своих железок, он уже отправил в телегу. Любопытство могло подождать окончания переправы.

Переправа через Гремшу, отделяющую Кельху от Руги, отличалась от той, что лежала перед Тури.

У Гремши народ собирался на две, три недели, и, хотя река разливалась много шире, она также была мельче, даже в паводок достаточно было верёвок и одной цепи на всякий случай — её протянули уже после расквартировки войск в одной Лерне поблизости. На переправе торговали, играли свадьбы, пасли скот. Гремша не знала судостроительства, доков, пиратства. Когда река мелела в засуху, посередине образовывались островки, где можно было найти отдыхающих рыбаков, бежавших от хозяев вплавь ружских коз и прячущихся от родителей влюблённых подростков из ближайших становищ кочевников.

Велда ничем не напоминала мирную Гремшу, а каторжане в цепях, столпившиеся на ладье, — переселенцев-кельхитов. Тури радовалась, что её всё же вел отдельно юный рыцарь — даже несмотря на то, что ей приходилось следить за его тяжёлыми сапогами у своих босых ног.

В очередной раз она не выдержала.

— Что ты как кобыла игручая пляшешь? — зашипела воительница. — У меня ноги и так болят и мёрзнут, ещё и ты переломай мне их!

— Прости, — послышался неожиданный ответ едва ли не дрожащим голосом, — здесь довольно тесно.

Тури замолчала, обдумывая положение. Что-то в голосе паренька ей не нравилось Так звучали смертельно напуганные юнцы-новобранцы. Остальные стражники были спокойны, из чего женщина сделала вывод, что причина беспокойства юноши не в общей угрозе. Должно быть, его укачивало: бедняга был страшно бледен и сжимал челюсти прямо-таки до скрипа.

Тури слышала его частые сглатывания почти над ухом. Руки у неё были подняты и прижаты к груди, при каждой набегающей волне оковы больно ударяли по груди и животу. Отодвинуться от своего стража Туригутте было некуда: с одного бока был борт ладьи, с другого — зловонные собратья-заключённые и озлобленные и уставшие конвоиры. Трясущийся с каждой минутой всё сильнее молодой рыцарь, держащий в своих руках верёвку от её кандалов, уверенности тем более не внушал. Тури задом протиснулась к Ларату — он стоял у цепи и пристально следил за паромщиками.

— Мастер, эй, мастер! Ты бы откликнулся…

— Куда несёт тебя, нечистая? — пробормотал конвоир, складывая руки на груди. — Ну-ка не смотри даже в воду, слышишь? Вы все! Кто за борт харкнет, утоплю тут же!

— А она из берегов выйдет. Всё, поняла я, поняла, не обижаю реку твою. Латар, братец, ты бы присмотрел за пареньком. Он совсем скис. Не ровён час, бултыхнется… и лихо бы с ним, да ведь и меня с собой утянет.

Латар скептически покосился на юношу.

— Умеют лорды удружить. Но ты права, Степная Нечисть. Того и гляди блеванёт, вон какой белый. Проклятье, только нервических да припадочных не хватало…

— «Нервических»? Говоришь, как лекарь, — зевнула Туригутта. Латар приподнял бровь, надвинул свою засаленную шляпу почти на нос.

— Я был лучником. Мы всегда рядом с госпитальерами. А ты-то, Чернобурка, могла бы и постыдиться невежества. Наш вот командир все до единой хвори знал. А мастером войны так и не стал — пришибли… И кому только ни дают нынче званий!

— Я своё взяла, мне его не давали. — Тури и хотела прикусить язык и не поддаваться на провокации Ларата, но поганец знал её слабые места. Успел изучить.

Поглядывая на притихшего и даже зажмурившегося рыцаря, навязанного князем Иссиэлем, Ларат одновременно слегка придерживал двумя пальцами верёвку, которая страховала ладью. Похоже, это придавало ему уверенности.

Тёмная вода неслась мимо. Тури прищурилась. Южный берег удалялся всё быстрее, превращаясь в тонкую зелёную полосу; затем не стало и её. Чайки верещали над разливом.

— У нас лекаря не было, — пробормотала она задумчиво, — они в штурмовых войсках ненадолго задерживаются.

Она ещё помнила большой лагерь у Лерне за переправой Гремши; миссия истовых верующих, присоединившиеся к ним торговцы, целители, землемеры и шарлатаны всех мастей и пород. Восточное Черноземье навсегда было охвачено хаосом, и прибытие Туригутты не прибавило порядка. На какие-то месяцы — а то и годы — она заставила себя забыть о комфорте и покое, и это даже начало ей нравиться.

Ничто не бывает вечным. Тури опустила задумчивый взгляд на свои босые ноги. Два ногтя на левой, два — на правой, итого четыре, отсутствуют. Волосы она не оплакивала, их давно следовало отстричь. Но если шрамы, недостающие зубы, пальцы даже можно было легко игнорировать, то переломы, старые раны, последствия всех лихорадок и хворей сказывались с каждым годом всё очевиднее.