Манифест Рыцаря (СИ)

Если бы однажды он мог стать таким же! Всё в полководце было потрясающе: блестящая кольчуга, трость, клинки — по одному с каждой стороны, даже глубокие борозды шрамов на лице. Все ученики были влюблены в своего командира, но старшие — особенно. «Держите спины прямыми, а рты — закрытыми, — наставлял их нервничающий мастер Мархильт перед приездом Лиоттиэля, — возможно, одному из вас однажды повезёт служить под его началом». Мальчишками почти все мечтали о штурмовых войсках. Крестьянский сын или наследник пяти поколений сапожников — мечта была едина, тем более когда победа Элдойра ещё оставалась свежа в памяти народа. Даже несмотря на то, что ветераны войны, выжившие и вернувшиеся по домам, чаще жили впроголодь.

И, конечно, Левр мечтал услышать о бесподобной доблести полководца Лиоттиэля от одного из его ближайших спутников.

Но Туригутта мягко улыбнулась, блеснув золотыми зубами и почёсываясь, и опустила на мгновение голову.

— Ты спрашиваешь, как я получила звание или как я стала воеводой? — спросила она. — Потому что есть разница. Звание воина в своё время мой капитан купил мне в благодарность за… верность, я думаю. Звание мастера меча мне подарил старейшина табора Мелот. А мастером войны меня сделали трофеи из Пояса Фиников.

— Купить звание? — ужаснулся юноша. Он слышал — но не верил никогда, что такое возможно; только не в Элдойре, оплоте воинской доблести и чести. Воевода фыркнула, косолапя в его сапогах перед ним.

— Не перебивай, золотце. А то я забуду, о чём речь, собственно. Так о чём речь? Ах, моё воеводство… — Левр обратил внимание, что она невольно опускает руки, словно пытаясь найти клинок слева. — Знаешь, быть сотником в Элдойре не так сложно. Ты находишь ребят, готовых воевать под твоим руководством, и вот ты уже сотник. Тебе дарят воеводские ножны, и, в зависимости от того, как идут твои дела, ты находишь себе командира. Твоя шайка получает знамя. Если нет, плохи твои дела — ты тянешь жребий в Школе Воинов, и тут уж остаётся только молиться, чтоб не в гарнизоны занесло где-нибудь на окраине… и, даже если звание тебе дали, так же легко его могут и отнять, не забывай.

Левр слушал сетования Туригутты на бюрократические порядки, вынужденный признать: ещё в положении эскорт-ученика он с ними уже столкнулся.

Первые годы его ученичества были довольно сносны. Вопрос происхождения всплыл к его семнадцатилетию, и это было не самое светлое время в жизни юноши. Вдруг выяснилось, что все блага, которыми он бездумно пользовался, не задаваясь вопросом их стоимости, требуют оплаты. Тогда-то и вспомнилось, что он сирота, довольство его мизерно, а будущее туманно. Из-за проступка отца он мог проситься либо в городской дозор патрульным, либо надеяться на милость кого-нибудь из сочувствующих князей или лордов.

Или совершить подвиг. «Победить в турнире, например», — подумалось Левру некстати. Или, подобно Туригутте Чернобурке, отправиться на край мира завоёвывать финики для королевства.

К обеду она в своих приключениях добралась до переправы через Гремшу. Левр отчасти благодарил женщину за незаметно пролетевшее время: он и не подозревал, что идти босиком, даже с небольшой скоростью по хорошей дороге, может оказаться столь утомительным. «Где все торговцы, когда они нужны? — недоумевал юноша. — У следующей же деревни куплю ей сандалии. Надеюсь, это можно».

Конечно, данные ему Ларатом деньги предназначались для комфортного путешествия, но входила ли в это понятие обувь для заключённой? Вряд ли она полагалась ей на каменоломнях.

В книгах, которым он предпочитал любое общение с приятелями, каменоломен не было вообще. «Теория военного искусства» гласила, что провинившийся командир возмещает убытки либо платит своей жизнью, но ни слова о каторгах и тюрьмах, в этом Левр был уверен. Он перебирал в памяти всё прочитанное когда-либо о военном сословии. Последней была книга «Славные соратники Имира Непобедимого», и Левр не успел её дочитать. Любимейшей — после «Описания достойных воителей», — как ни стыдился юноша того, было «Искусство ухаживания». Вот в нём-то и присутствовали дарения туфель, цветов, сложение песен и стихов.

Ухаживание в Мелтагроте было возведено в ранг всеобщего искусства. Приморье всегда считалось культурной областью, в противовес диким областям на востоке. Воспитанный с малых лет в окружении уроженцев Лукавых Земель, Левр не представлял себе другого образа жизни. Ему нравилось не думать о мире за пределами Приморья, избирательно относясь к тому, что именно он желает узнать о нём. Но с каждым днём внешний мир вторгался всё более грубо в прекрасный Мелтагрот: это были не только гости турниров и приезжающие полководцы.

Приближался конец целой эпохи. Мелтагрот, отделившийся от Элдойра, вновь подпал под его власть. В Мелтагроте всё было: храмы, Школа Воинов, Военный Совет. Но полководцы, приезжающие из столицы, отличались от тех, которые не покидали Лукавых Земель. Закалённые в настоящих боях, бескомпромиссные, решительные — как Ниротиль. Как Туригутта.