Манифест Рыцаря (СИ)

Ей послышалось, все асуры на грани слышимости добавили что-то на своём наречии. Впрочем, она знала, что именно. «Сын Солнца». Удивление Тури удалось скрыть при виде молодого мужчины, легко сбежавшего вслепую по крутым ступеням и прошедшего к ней в камеру. Да, это был он, она могла вспомнить его лицо; отрёкшийся наследник, выбравший простую воинскую жизнь вместо белого трона.

Вероятно, в его выбор были вмешаны куда более тонкие материи и многоуровневые интриги, но Туригутте хватало поверхностного знания: арестовал её не простак и не рядовой дозорный.

— Сестра-мастер, — приветливо поздоровался Элдар, — могу я предложить тебе трапезу?

На ильти он говорил без малейшего акцента. Тури кивнула. Один из неразличимых горцев немедленно вплыл внутрь — в руках он держал корзину с едой.

При виде трёх пышных пшеничных караваев и доброго куска овечьего сыра воительница сглотнула набежавшую слюну.

— Если там яд, не вздумай меня остановить, — предупредила она капитана. Он лишь улыбнулся.

Бездонных чёрных глаз улыбка не достигала.

— Не возражаешь, сестра, я начну? — мягко проговорил капитан, игнорируя её жадное чавканье. — Видишь ли, наше время ограничено. И первое, что я должен сообщить, — суда над тобой не будет. Да, приговор к каторге был признан бесчестным. От лица Совета приношу извинения. Твоему положению в войсках такое наказание не подобает, посему ты будешь со всем уважением обезглавлена на центральной площади белого города.

Сердце Тури оборвалось, еда на миг потеряла во рту вкус, но она лишь кивнула. Других милостей было ждать неоткуда. И это был не первый смертный приговор.

— Но вопросы появились к твоему прославленному тюремщику, Левру Флейянскому. Видишь ли, не каждый день сыновья Наместников-предателей пишут письма королю, сообщая о предательствах князей, мастер-лордов, воровстве и обмане среди полководцев…

— Безумцев в Поднебесье немало, — осторожно ответила Туригутта.

— Безумцев, по стечению обстоятельств грамотных, одарённых в словесности, да к тому же пропавших вместе с государственной преступницей-воеводой Бог весть где, а затем объявившихся с повинной в Исмей — нет. И это не считая той мелочи, что мастер-лорд с каторги объявил обоих беглецов мёртвыми — что подтверждено свидетелями. Говорят, оба прыгнули с Мостов в Варну.

Чего было не отнять у их приключений — так это обилия свидетелей, тут Тури не стала бы спорить.

— И вот какой юридический парадокс заставил кое-кого в Совете обеспокоиться, — продолжил молодой асур. — Рассказ безумного Левра слишком разумен, чтобы его проигнорировать. Особенно в той части, которая касается разграбления новых золотых рудников, подкупа шеф-мастеров Дозора и тому подобных деталей. Особенно на Западе.

«Особенно под носом у князя Иссиэля, который твою семейку ненавидит, — про себя договорила Туригутта, — настолько, что даже не хочет видеть твоих знамён в своём городе, старой столице; и, может быть, Молодой Иссиэль вовсе не моего капитана задумал сместить в Совете, а твоего дядюшку Элдар». Она не была сильна в политике, но, когда речь заходила о воинах, чувствовала себя на знакомой территории.

— И поскольку единственным вероятным свидетелем всего произошедшего являешься ты, мастер войны, то приходится выбирать. Либо ты свидетель, либо осуждённая смертница.

— Так кто в итоге? — Она облизала пальцы, стараясь не выдать собственной нервозности. Асур хладнокровно поднялся со своего места.

— А это, сестра, зависит от того, какой вариант кое-кому в Совете окажется выгоден и насколько послушным будет твой приятель из Флейи. А теперь — если ты насытилась и твой рот свободен, чтобы ответить на мои вопросы — не будешь ли любезна…

***

Время в темнице на самом деле текло бесконечно. Левр успел пересчитать кирпичи в кладке стен, прутья в решётках дверей и окон, количество гвоздей в немногочисленной мебели и уже перешёл к подсчету пробежавших мимо крыс и мышей. Удивительно, какой редкостью они были — ему казалось, тюрьмы ими должны кишеть.

Он закрыл глаза. Открыв их, он вновь принялся пересчитывать потолочные своды. Один, два, три. Туригутту могли вернуть на каторгу за день, за час. Чем они занимались так долго? В его представлении, всё расследование занимало несколько часов. Может, день или два, но никак не десять. Что могло произойти за десять дней? Что угодно: государственный переворот, массовые погромы и бунты, эпидемия оспы или чумы, потоп, пожар, стихийные бедствия и нисхождение всех знаков конца времён.

Но, судя по виду из крохотного вентиляционного окошка, к которому он, превозмогая страх перед высотой, забирался дважды в день и у которого проводил по несколько минут, ничего из ряда вон выходящего не происходило. Ярмарочный люд, конечно, переставлял навесы с места на место, погода сделалась ощутимо холоднее, но и только.

В сидении в тюрьме не было ровным счётом ничего героического. Левру не приходилось терпеть пытки. Его не допрашивали за десять дней ни разу. Попросив одеяло, он его получил. Еда была более чем сносной, особенно по сравнению с той, что доставалась ему за время их с Туригуттой путешествия.