Манюшка

В сундуке у Зойки завалялось много вещичек, которые никогда не надевались, а хранились на черный день. Манюшке одежда оказалась не по размеру, но кой чего нашлось: пару рубах льняных, юбка, вышитый передник, кофтёнка, платок, плюшевая душегрейка. Нарядилась, как барыня, сияет от радости.

А, уж Зойка-то, как довольна:

– Носи, покуда не полиняет, после еще приходи!

Манюшка кивает, улыбается. Такая женщина славная попалась! Без денег столько добра отдала, не пожалела.

Надо сказать, что Маша не со всеми в деревне зналась. Но это оказалось делом скорым. Возле прогона, по правую сторону жил-поживал одинокий бобыль Мирон – бездельный мужик. Кликали под стать – Пустозвоном. Внешности особой: худ, сер, росту высокого, что жердина. Полушубочек дырявый носил на голое тело, круглый год в залатанных, подвязанных бечевой валенках ступал. Жилье Пустозвона для жизни непригодное: дурно пахло, да и стыло – топить нечем, что уж про питание говорить. В избенке коротал холодные ночи, а днем, проголодавшийся и замерзший, ходил от дома к дому в поисках куска хлеба на дармовщину и согреву. Работать с детства не привыкший, потому что маменька пестовала его, как могла, работала день и ночь. Воспитывала одна, отец с войны не пришел. Всю любовь и заботу вложила в дитятко, оберегала от тяжелого труда. Любимая поговорка: «Успеет, наработается еще!» К великому горю Мирона матушка недолго прожила: застудила легкие. Остался один, ни к чему не приученный, да и лодырь великий. Каждый день ждал милости свыше. Главное занятие – сплетни деревенские из одного конца в другой носить. Кто-то мимо гнал, кто-то до новостей охочий сидел, слушал Пустозвоновы речи. Мирон знал все и обо всем – объявлял с толком и расстановкой. Есть-то, хотелось!

Про Манюшку первый узнал, растащил известие во все уши.

– Племянница у Катерины прибыла, – с порога начинал вещание в очередном доме, куда ступала нога.

– И чего?

– Больно уж хороша!

– Сам видел?

– Вот те крест. Красавица! Ладная, пригожая! Только…

Нравилось Мирону тайны добавлять.

– Договаривай!

– Немая она.

– Оказия!

Ох, Пустозвон! Умел разжигать интерес. Всем охота стало посмотреть, что за «птица» залетела в их края.

Деревенское любопытство имело особую, исконно русскую особенность: обсудить, обрядить, косточки перемыть. Даже если объект не обладал особыми, отличительными качествами, ему такие приписывались. Молодые девушки в этом случае были под особым пристальным вниманием замужних баб, мужья которых частенько ходили налево. Раз в деревне появилась красавица, знать – нужно ждать беды. Охотники полакомиться найдутся: новая лошадка, куда справнее старой. Со стороны обиженных жен, добра не жди. Ни одна особь женского пола не избежала участи быть осмеянной, опороченной в глазах остальных жителей деревни в целях защиты собственной семьи.

Молодежи, понятное дело, поглядеть на Манюшку захотелось. Вариант один – на вечёрки заманить. По этому поводу порядили Наталью, которая в той же общине на труды ходила.

По вечерам холостежь собиралась на посиделки. Готовили нежилую избу, чтоб другим не мешать. Парни и девушки пели частушки, разговаривали. Девушки приходили с прялками и пряли жесткую льняную куделю, либо вышивали красные узоры на полотенцах, шили немудреную одежду в приданое.

Иногда в праздники собирались и без всякой работы, чтоб только повеселиться. Длинные осенние и зимние вечера коротать вместе интереснее. Родители охотно разрешали своим чадам засиживаться допоздна, знали, что ничего плохого с ними не случится. На посиделках парни присматривались к девушкам: и красива, и поет хорошо, и рукодельница. Потом засылали сватов. Так в Березовке образовывались семьи.

Женихи являлись, когда девушки в сборе, зачастую с гостинцами: пряниками, карамельками.

– Здравствуйте, красные девицы! – приветствовали они.

– Здравствуйте, добры молодцы! – раздавалось в ответ.

Под дружный смех, начинались игры-потешки: веревочка, жмурки, прятки. После забав водили хороводы и пели частушки.

Модно было устраивать песенные соревнования между парнями и девицами.

Невесты хором запевали:

«Старичонок на поседки приходил,

Полну пазуху паренок³ приносил,

А пареночек нам хочется,

Старика любить не хочется,

молодого не находится,

старика любить приходится».

А парни отвечали:

«Ах, ты мать, моя маменька,

Ты скатай-ка мне валенки:

Не велики и не маленьки,

Чтобы были аккуратненьки,

Чтобы девки любили меня,

На колени садили меня,

Стары суки не глядели на меня».

Молодицам, засидевшимся в невестах, нужно было показаться в лучшем свете, когда заходили самые завидные женихи. Такими в Березовке слыли два брата Павел и Иван – сыновья местного богатея Якима. Павлу минуло двадцать один, а Ивану – восемнадцать. Старший разительно отличался от брата: высокий, широкоплечий, лицом красив, волос черный кудрявый. Иван же – невысокого роста, полноватый, неуклюжий, широконосый.