Манолито-очкарик (др.перевод)

- Сынок, какая муха тебя укусила? Ты никогда не хотел ложиться с ним. Нам пришлось

остеклить балкон, чтобы вы с дедом могли находиться там, а теперь ты говоришь мне, что хочешь спать с братом. Ты рехнулся.

- А безумие передается по наследству?

- А ты считаешь меня сумасшедшей?

- Не тебя, я сказал про деда.

- Ах, вот оно что, – сказала мама, загадочно смеясь. Ее смех звучал, как колокольчик.

Вот и наступил момент истины. Мы с дедулей закрылись в комнате, как закрывались

всегда по вечерам с включенным радио.

- Манолито, паренек, иди-ка сюда, погрей мне ноги, – позвал меня дедуля и дал двадцать

пять песет для моей свиньи, как и всегда. Я лег в его кровать. Вот ты был бы таким храбрым, чтобы отказать сумасшедшему с недостатком кровоснабжения? Когда ноги деда согрелись, он вздохнул и сказал то же, что и всегда перед сном:

- Какое облегчение, совсем другое дело.

Но, сегодня дедуля продолжил разговор:

- Сначала меня чуть не хватил удар, когда мужик с четвертого этажа открыл дверь и

застукал, как я разрисовываю полосы на стенах его лестничной площадки, а потом меня осенило, и я сказал, что у меня кружится голова, а уже потом сказал твоей матери о старческом слабоумии. Но ты же не скажешь, что мы все поступили плохо, Манолито?

Значит, мама соврала, дедуля прикинулся сумасшедшим, соседи проглотили эту сказку, а

я… я тоже поверил. Бывали случаи, когда я был глупее, чем казалось на первый взгляд.

- Так значит, ты не сумасшедший, и не умрешь через три с половиной месяца?

- Конечно, нет. Я измызгался, но мозг у меня чист, как у младенца.

Вот это денек выдался. Запас моих слез иссяк, и я надеялся, что завтра не произойдет

ничего плохого, и мне не доведется совершить никакого преступления. Но, одно мне было ясно – иногда я не понимал, почему я делал какие-то вещи.

- Дедуля, – спросил я, – я не понимаю, зачем я это сделал? Ну, разрисовал стены лестницы

фломастерами.

Тогда дедуля мне ответил, что человек не всегда понимает, зачем он делает то, или

другое. А еще сказал, что с тех пор, как существуют фломастеры, во всем мире многие дети разрисовывали стены, и никто из них не знал, зачем.

- А когда фломастеров не было, дедуля? – задал я следующий вопрос.

- Когда не было фломастеров, на стенах рисовали карандашами, – ответил дедуля, – а до

карандашей – красками, а еще раньше тем, что под руку подвернется.

После долгих размышлений я сказал:

- Скорее всего, дети, которые рисовали животных в альтамирских пещерах, тоже

получали нагоняй.

- Скорее всего, так.

- И обрати внимание, – от возбуждения я даже привстал на кровати, – теперь люди платят,

чтобы увидеть эти рисунки.

- Как видишь.

Я заснул довольный и счастливый. Думаю, это была самая счастливая ночь в моей жизни,

потому что я избавился от самого худшего в жизни нагоняя, потому что мой дедушка не сумасшедший, потому что он будет жить и не умрет до 1999 года, и потому, что через пять веков ученые со всего мира приедут сюда, чтобы посмотреть на полосы в карабанчельском доме. И во всех школьных учебниках будущего напечатают фотки.

На следующий день перед тем, как пойти в школу, я снова достал один из фломастеров

“Счастливой Пасхи. Рыбный магазин Мартин” и в самом уголке лестницы написал крохотными буковками: “Манолито-очкарик. Февраль 1993”.

Так я хотел облегчить ученым XXV века их исследования, и хотел, чтобы мое имя

красовалось на фотках, которые напечатают в книгах. Конечно, дедуля мне помог, но, в конце-то концов, изобретателем и исполнителем был я.

* “вязанка слов” – игра наподобие нашей игры в города, когда первый участник называет слово, следующий говорит слово, начинающееся на последнюю букву или слог предыдущего итд по очереди

Глава 9. Мир во всем мире

Десять дней и столько же ночей тому назад моя сита Асунсьон вошла в класс ровно в

девять утра, лишив нас тех пяти минут, которые мы каждый день тратим на взаимные упреки за вчерашние обиды друг на друга.

Сита Асунсьон набрала в грудь побольше воздуха, и почти все мы зевнули, поскольку

был слишком ранний час для выслушивания ее речей. Наша сита сказала следующее:

- Я хочу, чтобы в этом году мы подготовились к карнавалу так, словно это будет самый

последний карнавал в нашей жизни. Мы будем выступать на конкурсе Евровидения по маскарадным котюмам. Он будет проходить на карабанчельской дискотеке в следующую субботу. Там будут выступать дети из всех школ нашего квартала, и вы должны показать всему миру, что вы такие дети, как велит Господь, а не преступники, какими кажетесь. Мы не дали ей закончить. В классе поднялся такой гвалт, какого ты и не видал. Джихад вскочил с места, чтобы крикнуть:

- Предупреждаю: я переоденусь Суперменом и говорю об этом, чтобы больше никто не

нарядился им, потому что в этой галактике есть только один Супермен, и этот Супермен – я, и я не хочу набить кому-нибудь морду. Повторяю: это предупреждение.

- А кем мне переодеться? – вмешался Ушастик. – У меня есть только костюм Супермена,

и мама не захочет покупать другой.

И понеслось: “А я.. и я… и я тоже…” – эхом раздавалось по всему классу, потому что у