Мантык-истребитель тигров

Почти везде происходили одни и те же картины. Двинутые в камыш части натыкались на канавы, топкие болота, непроходимые крепи зарослей; звенья сталкивались, отрывались, плутали взад и вперед, начальники теряли людей, люди — начальников, так что до указанного проводником места часть доходила чуть не в половинном составе. Затем людей расставляли длинной цепью вдоль какой-нибудь поляны и оставляли ожидать невесть чего. Впоследствии оказалось, что и эти линии стояли без особого порядка: или параллельно одна другой, или под всевозможными углами. Густые камыши и отсутствие сигналов не давали никакой возможности видеть и знать, есть ли кто впереди, сзади или по сторонам. Тихо и сумрачно стояли эти линии, созерцая пустынные заросли, одиночные пикеты конных киргизов, стоявшие, как статуи, у самого обреза камышей, и чутко прислушиваясь к отдаленным выстрелам и крикам. На долю некоторых частей достались, впрочем, и кой-какие развлечения. Выскочит из чащи тигр, пройдет могучими прыжками какую-нибудь полянку впереди, нежданно-негаданно появится дикая коза — ближайшие звенья поднимают пальбу то батальную, то нестройными залпами; пули пролизывают камыш, свистят над головами расположенных впереди цепей и случайно подвернувшейся толпы киргизов, заставляя солдат и охотников падать в грязные канавы и лежать пластом, а киргизов, как по команде, сыпаться с лошадей и поднимать отчаянные крики…

Кончилось подобное развлечение, кругом опять все тихо, пустынно… Над головами носятся взад и вперед большие косяки уток, спугнутые с цепи разбросанных по зарослям мелких озер; в стороне прошмыгнет цветной петух-фазан; впереди разгорелись зажженные кем-то камыши: языки красно-желтого пламени с треском и свистом выбрасываются высоко вверх и пронизывают черные столбы дыма… В воздухе, пропитанном испарениями болот, проносится резкий запах гари…

Вообще киргизский план облавы оставил самое живое воспоминание у участников этого обильного всевозможными эпизодами дня… Один плутал, врезавшись в заросли, другой стрелял по тигру шагов этак в двести, третий попал под пули — словом, почти каждый действовал так или иначе… Отделался народ благополучно и счастливо, то есть никого не пристукнула и не ранила шальная пуля, вернулся в лагерь — пошли всевозможные толки, пересуды и рассказы в юмористическом по большей части тоне о том

…как третьего числа
Нас нелегкая несла
Тигров истреблять…

Когда тигр был стронут с места и путаница в расстановке цепей последней (четвертой) части, по-видимому, достигла высшей степени, мы в числе четырех человек охотников, забравшись в густые и топкие заросли, оторвались от общего движения. Вертевшаяся около нас на узкой и длинной поляне толпа киргизов вдруг подняла оглушительный крик и двинулась в камыш. Оказалось, что всего в нескольких шагах, в зарослях, был поднят тигр.

Киргизы медленно и осторожно с дикими криками ехали камышом, а мы двинулись вдоль поляны, приготовив на всякий случай штуцера. Хотя в нашей кучке охотники были все люди надежные, но я нашел не лишним вызвать — из проходившей в стороне, и очевидно блуждавшей, части батальона — охотников в резерв: выбралось пять человек, которые и пошли за нами. Близость зверя замечалась по легкому движению метелок камыша, и мы с минуты на минуту ожидали, что вот-вот зверь сомнет кого-либо из киргизов, а пожалуй, и из нас, но он оказался очень осторожным и благоразумным. В камыше встретилось продолговатое, узкое озерцо, зверь залег в крепи, киргизы остановились и усилили крики… В это время один из нас, молодой и горячий охотник, стремительно бросился верхом в заросль впереди киргизов. Треснуло что-то в камыше, пробежала линия по метелкам… Прижатый тигр прыгнул из-под охотника и опять исчез куда-то… Вскоре одна часть киргизов… круто повернула в камыше и погнала назад, в ту сторону, откуда заводили батальон, другая же осталась на месте и, придерживаясь плотной кучи, по-прежнему медленно подвигалась вперед. Оказалось, что в этой заросли было захвачено два тигра: один пошел назад и впоследствии путался между солдатскими цепями, а другой остался здесь.

Мы двигались поляной параллельно киргизской толпе; камыши становились все гуще и гуще, опять встретилось озерцо с топким дном, киргизские лошади проваливались по брюхо, крики ослабели, а через несколько минут всадники начали один по одному выбираться к нам, а впоследствии уехали назад, где защелкали выстрелы и слышались отчаянные крики. Не было сомнения, что перед нами где-то залег зверь, но где именно — разыскать было положительно невозможно. Заросли были так густы, что и в двух шагах ничего нельзя было различить.